Война (Книга 2)

Ирина поднялась, несмело подошла к столику и устремила взгляд на содержимое шкатулки.

- Мама, я хочу посмотреть.

- Не надо, - недовольно откликнулась Ольга Васильевна. - Вдруг они вернутся, а мы уже...

- Что "уже"? - удивилась Ирина. - Будто мы чужое присвоили!

- Понимаешь, Ириша... Папа может не одобрить.

- Что не одобрить?

- Зачем нам чужие деньги? Чужое добро?..

- Разве бабушка Софья чужая?

- Ну, не чужая... О чем ты говоришь!

- Вот видишь... - Рука Ирины потянулась к шкатулке и взялась за золотую застежку лежавшего сверху и тускло мерцающего жемчужного ожерелья. Приподняв, Ирина осторожно встряхнула им, услышала глухой, почти металлический шорох.

- Жемчуг? Настоящий? - расширив глаза, недоверчиво спросила она у подошедшей матери.

- Настоящий, - тихо ответила Ольга Васильевна. - Тоже по наследству перешел к покойной тете Софье.

Ольге Васильевне вспомнилось, как она, еще девчонкой, однажды в отсутствие Софьи Вениаминовны, надев на себя и это ожерелье, и браслет, и кольца, вертелась перед зеркалом и не услышала, как в квартиру вошли Нил Игнатович и Софья Вениаминовна. Заметив ее смущение, они сделали вид, что ничего особенного в ее выходке не усмотрели. Софья Вениаминовна, поправляя на Оле украшения, стала рассказывать историю каждого - кому прежде в их дворянском роду оно принадлежало.

Более двадцати лет не видела Ольга Васильевна этих драгоценностей и сейчас обратила внимание на то, что их не прибавилось и не убавилось. Стала выкладывать все из шкатулки и показывать Ирине... Вот бриллиантовая брошь в золотой оправе, а вот золотой перстень с бриллиантами. А это изумрудные сережки и сапфировые запонки... А вот золотое колье с лазоревыми глазками бирюзы... Вот платиновые сережки с голубым аквамарином. А этот зеленый камень в заколке - хризолит, а сиренево-синий в броши - аметист... Еще и еще сверкающее, разноцветное великолепие камней, название которых Ольга Васильевна и не запомнила, ленивый блеск золота, матовое свечение жемчуга. Все тяжелое, старинное, будто выкопанное из земли, где пролежало столетия.

Ирина смотрела на драгоценности с любопытством и с некоторым разочарованием. Когда читала в книгах о бриллиантах, о золоте, об их власти над человеком, то представляла себе какой-то необыкновенно выразительный блеск. А тут - просто красивые, сверкающие камешки, втиснутые в оправу из будто заветренного золота, - и ничего особенного!

Перебирая драгоценности, Ольга Васильевна краем глаза следила за лицом дочери и заметила, что Ирина думает о чем-то своем, далеком от лежащей на столе старины. Было, конечно, приятно, что Ирине безразлично это диковинное, пришедшее будто из чужого мира и накопленное неизвестно чьим трудом богатство. Но в то же время тревожила пасмурная задумчивость, в которую дочь часто погружалась в эти дни. Что гложет Ирину, какие заботы вторглись в ее сердце? Но вот так, напрямик, не спросишь, не маленькая ведь. Да и время такое. Не только родная дочь, все вокруг изменилось. Война где-то там, далеко на западе, а здесь, в Москве, многое стало не таким, каким было прежде. Впрочем, внешние изменения не столь уж заметны. Но люди изменились: что-то померкло в них, а что-то, более значительное, стало высветливаться. Ольга Васильевна почувствовала это даже по себе, по Ирине, по спокойному доброжелательству домоуправа Бачурина, соседей. У всех что-то переплавляется в сердце, все заняты одной главной болью войной...

- О чем задумалась, доченька? - осторожно, будто без особого интереса спросила Ольга Васильевна.

Ирина тем не менее бросила на мать недоуменный взгляд и с досадой ответила:

- Разве не о чем думать?

- Наверное, об экзаменах в институт? - Ольга Васильевна притворилась, что не заметила раздражения дочери. - В этом году большого конкурса в Бауманском не будет. Мальчишек в армию призвали...

- Мама... - Ирина повернулась к ней и, напряженно глядя в глаза, с тенью грусти продолжила: - А ведь я тоже в институт не собираюсь.

- Вот так новости!

- Я на фронт пойду...

- Что?.. Тогда давай вместе!.. - В голосе Ольги Васильевны прозвучала горькая ирония. - Мне тоже найдется дело на фронте! А к осени война закончится, приедем домой героями, а на лестнице нас уже будет дожидаться отец... Скажет: "Ну, встречайте..." И мы откроем запыленную квартиру с затхлым воздухом...

- Мама, я тебе говорю серьезно. - Синие глаза Ирины потемнели, а точеное лицо залила бледность. - Я уже была в военкомате. Мне обещали...

Ольга Васильевна посмотрела на Ирину долгим укоряющим взглядом, пожала плечами и молча отвернулась к окну, дав понять, что она рассердилась не на шутку.

- Мама, я ведь не маленькая, не первый год комсомолка... - Ирина приготовилась к трудному поединку. - Я не имею права отсиживаться дома в такое время.

- Что же ты сказала в военкомате? - с холодной снисходительностью спросила Ольга Васильевна.

- Сказала, что умею перевязывать раны, накладывать шины, сдала нормы на "Ворошиловского стрелка"...

- А об отце сказала?

- Что об отце?

- То, что слышала от этого подполковника... Рукатова.