Война колдунов. Штурм цитадели

Тантален сглотнул. В бочке оказался порох. Черный, крупнозернистый — похоже, пушечный.

Интересно, сколько такая дура должна весить?… А этот богатырь несет безо всякого труда, чуть ли не на одном плече! Верно в народе говорят, что один дэвкаци заменит трех коней…

Но вина у него тоже нет. Оно и неудивительно — эти волосатые не красное вино пьют, а глогг. Говорят, тоже бодрое питье, хотя Тантален и не пробовал.

И где ж ему раздобыть-то нужное?… Ну не по генеральским же палаткам спрашивать? У них-то наверняка есть, только вот кабы за этакое нахальство шпицрутенов не схлопотать…

Тантален почесал в затылке. За раздумьями он забрел на самый край лагеря. Отхожее место здесь устроили, что ли? Смердит так, что брюхо наизнанку выворачивается.

А это что за старик?… Еще один профос, что ли? Профосы в армии не только экзекуции исполняют — уборка нечистот тоже на них.

Вот их никто и не любит — кому ж понравится тот, кто тебя батогами лупит, да еще и дерьмом воняет?

— Эй, дедуль, у тебя винца не будет?… - обратился к старику Тантален.

Тот медленно повернулся. Глаза солдата полезли на лоб — если со спины был вроде как обычный дедок, то с лица… с лица уже необычный дедок! Такую рожу во сне увидишь, так с криком проснешься!

Да еще и глядеть сквозь него можно, как сквозь стекло мутное… И на земле он не стоит — висит в воздухе, едва касаясь травинок кончиками ступней…

И как это Тантален сразу-то не заметил?…

— Вина?… - просипел дедок, гневно суживая глаза. — Вина тебе, смертный?! Ты что, издеваешься надо мной?! Я не пробовал вина уже несколько веков! Я забыл, какое оно на вкус!

— Эхма, дедуль, прощенья прошу, ошибочка вышла! — выставил перед собой ладони Тантален. — Единый видит — не виноват я, не знал, что в армии уже привидения в профосах служат!

— В профосах?… - зло прошипел дедок. — Кто тебе сказал, что я профос?!

— Не профос?… А от кого ж смердит-то так, если не от тебя?…

— Мерзость, можешь его съесть, — устало отвернулся дедок.

— МЭРРРРЗОСССТЬ СЪ-ЭЭЭЭССССТЬ!… - жирно пробулькало откуда-то сверху.

Тантален отпрыгнул испуганным кроликом. Вот ведь голова садовая — этакую тушу не заметил! Жирдяй размером с бастион Рокат-Каста! Весь словно слепленный из кусочков, телеса колышутся, с ног до головы утыкан пиками, из пасти выпирают кабаньи клыки, когти кривые и длинные, точно мамонтячьи бивни!

И жуткая ручища тянется прямо к нему!

Не чуя под собой ног, солдат задал стрекача — едва фузею не потерял. Хорошо, что эта здоровенная туша такая неповоротливая. Сзади пару раз бухнуло, а потом Мерзость оставил попытки догнать быстроного парня. Или хозяин отозвал ручного трупомонстра.

— Эх, тяжела ты, жизнь солдатская… — пробормотал Тантален, вытирая пот со лба.

Наверное, товарищи уху давно сварили и вовсю шамают. Оставят ли ему хоть немножко или придется одними сухарями удовольствоваться?…

Артельный тоже хорош. Ишь, деликатесу удумал сварганить, точно ресторатор ларийский! Солдатская еда — суп да каша, испокон веку так было. И запить чаркой чего-нибудь крепенького. Можно и красного вина, если ничего получше не сыскалось, но лучше простой деревенской бражки. Дед Кизляк дома такой первач гнал — даже графья процведать не брезговали.

Ишь, за вином послали… Еще б ольмара заказали раздобыть! Или вовсе винограду закатонского!

Надо возвращаться к своим — а то больно далеко ушел. Здесь уже рощица начинается — вон, птички кругом поют, травка свежая, непримятая. Чего доброго, хватятся его — еще в дезертиры запишут…

Вот только напоследок еще у тех двоих вина спросить, что под деревом сидят, трапезничают за цветастой скатеркой. Мужик молодой и девица при нем. Одеты просто — рубахи навыпуск, да штанцы синие, из мешковины. Видать, жена лесорубу обед принесла.

— Я все-таки не понимаю, какой в этом смысл? — услышал Тантален, подойдя поближе. — Зачем нужно идти в лес только чтобы пообедать? По-моему, это идиотизм.

— Это называется пикник, — ответила лесорубу супруга. — Так все делают.

— Я — не все. Я — это только я.

— Ты что, хочешь меня расстроить, да?! - уперла руки в бока супруга. — До слез меня довести хочешь, да?! Ты слезы мои увидеть хочешь?! Ну-ка, открой рот и скажи а-а-а…

— Ученица, прекрати! — рявкнул лесоруб. — Это раздражает!

— Все, ты разбил мне сердце. Доволен теперь?

Тантален понимающе ухмыльнулся. Сразу видать женатую пару — вон как бранятся! И верно, не из бедняков — яств-то на скатерке, яств! И колбаска есть, и рыбка, и фрухты разные, и даже пирожные с цветочками! Умеют эти ларийцы животу удружить, ничего не скажешь!

— Это, браток, а вот вина красного у тебя не будет ли? — обратился к лесорубу солдат.

— Чего? — медленно повернулся тот. Со смуглого лица холодно глянули серые глаза.

— Винца бы мне красненького, — виновато повторил Тантален. — Да ты не сомневайся, браток, я не за так, я заплачу. Серебрухи хватит?… Монета полновесная, не сточенная.

— Ты понимаешь, к кому обращаешься, червь? — спокойно поинтересовался странный лесоруб. — Я что, похож на виноторговца?… хотя погоди-ка. Во фляге у тебя что?

— Так водица, — с готовностью отстегнул флягу Тантален. — Свежая, родниковая!