Война конца света

Репортер вытянул шею. Они сидели в кожаных креслах, разделенные столиком, на котором стояли графины с прохладительным из папайи и бананов. Время летело быстро, и солнце, заливавшее сад, было уже в зените. Слышались голоса бродячих торговцев, предлагавших попугаев, фрукты, зелень, чудодейственные молитвы на случай.

– Ну, как раз это еще можно объяснить, – снова задребезжал голос репортера, изогнувшегося в кресле так, словно тело его было без костей. – То, что происходило в Рио и в Сан-Пауло, логически вытекает из всего предшествующего. Это вполне закономерно.

– Да? Толпа, громившая издательства и типографии, осаждавшая дома, убивавшая людей, которые не смогли бы даже показать Канудос на карте, действовала так, потому что за тысячи километров от них какие-то фанатики разбили какой-то полк? Это логично? Это закономерно?

– Их одурманили пропагандой, – стоял на своем репортер. – Вы же не читаете газет, барон.

– О погромах в Рио я знаю непосредственно от одного из пострадавших. Он сам был на волосок от гибели, спасся чудом.

С виконтом де Оуро-Прето барон увиделся в Лиссабоне и провел целый вечер в беседе с бывшим лидером монархистов, который бежал из Бразилии после того, как в Рио пришла весть о разгроме 7-го полка и гибели Морейры Сезара. Ему пришлось пережить несколько ужасных дней. Не веря своим глазам, в ужасе и смятении смотрел старый сановник, как мимо дома баронессы де Гуанабара, где он остановился, по улице Маркиза д'Абрантеса от Военного клуба текла толпа, требовавшая его голову и его винившая в поражении и гибели республиканцев. Вскоре он узнал, что его собственный дом, как и дома нескольких видных монархистов, был взят приступом и разграблен, а редакции «Газета де Нотисиас» и «Либердаде» пылают.

– Английский шпион в Ипупиаре, – нараспев сказал репортер, постукивая костяшками пальцев по столу. – Обнаруженные в сертанах ружья, которые предназначались для Канудоса. Патроны Кропачека-их могли доставить только английские суда. Разрывные пули. Ложь, повторяемая день и ночь, становится правдой.

– Вы слишком высокого мнения о вашей «Жорнал де Нотисиас», – улыбнулся барон. – В Рио ее не читают.

– В столице есть свой собственный Эпаминондас Гонсалвес: его зовут Алейндо Гуанабара, он издает «Републику», – возразил репортер. – После постигшей Фебронио де Брито катастрофы не проходило дня, чтобы «Република» не представила новых доказательств участия Монархической партии в эпопее Канудоса.

Барон едва слышал его-в ушах у него звучал голос виконта де Оуро-Прето: завернувшись в одеяло чуть ли не с головой, оставив щелочку для рта, виконт шептал: «Самый ужас в том, что мы никогда не принимали Жентила де Кастро всерьез. Во времена Империи он не занимал никаких постов, не получал ни титулов, ни отличий, ни ответственных поручений, да и монархизм его был какого-то сентиментального толка, далеким от реальности…»

– Вот, к примеру, гурты скота и оружие, которое шло из Сете-Лагоаса, штат Минас-Жерайс, в Канудос, – продолжал тем временем репортер. – Этот груз сопровождал знаменитый Мануэл Жоан Брандао, главарь наемников, служивших монархическим лидерам – Жоакину Набуко, виконту де Оуро-Прето. Алейндо называет имена полицейских, арестовавших Брандао, цитирует его показания, где он во всем признается. Разве имеет значение, что никакого Брандао не существует в природе, что никакой груз не был обнаружен? Раз написано в газете, значит, правда. История шпиона в Ипупиаре повторяется на все лады и обрастает все новыми подробностями. Все логично и закономерно. Вас не линчевали потому лишь, что в Салвадоре нет якобинцев. Баиянцев заботят только карнавалы, а на политику им наплевать.

– Ну, для моей газеты вы просто находка, – сострил барон. – Знаете всю подноготную наших противников, все их низости.

– Вы ничем не лучше, – прошептал репортер. – Разве вы позабыли, что с недавних пор Эпаминондас – ваш союзник, а ваши старинные друзья входят в состав правительства?

– Я слишком поздно понял, какое это грязное дело-политика, – ответил барон.

– А вот Наставник так не считал. Для него это было дело чистое и святое.

– Для него и для несчастного Жентила де Кастро, – вздохнул барон.