Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647

В это время в своем доме в Блекфеарсе, куда приезжали немногочисленные обеспокоенные представители двора, умирал придворный художник сэр Антонис Ван Дейк. Он помнил блестящие спокойные годы, которые Уайтхоллу больше не суждено увидеть. Его звезда закатывалась, он страдал от лихорадки, настигшей его в середине жизни на вершине творческих сил. Тревожные лица наступающего десятилетия запечатлели люди с более мрачным взглядом и не столь искусной кистью.

Под этот шум и гам король Карл вернулся в Уайтхолл. Он не был напуган, но понимал, что следующая неделя станет решающей. Уже очень скоро насилие должно было столкнуться с насилием на улицах у Вестминстера, но он не верил, что сбитый с толку сброд и горстка мятежников из палаты общин смогут создать вооруженные силы, превосходящие организованные войска, за которыми стоит королевская власть. Для короля самым главным было выбрать для удара такой момент, когда его враги, допустив ошибку, поставят себя в неловкое положение, чтобы быстрые действия его гвардии совпали с изменением настроения толпы в его пользу.

Пим и его друзья предвидели и опасались именно такого развития событий, что было особенно очевидно, учитывая предложения о передаче парламенту контроля над вооруженными силами, которые они продолжали продвигать в палате общин. 7 декабря, вслед за предложениями, уже внесенными Кромвелем и Стродом, сэр Артур Хаслериг представил на рассмотрение билль о милиции. Его смысл сводился к тому, чтобы поставить все военные и военно-морские назначения под контроль парламента. После дебатов, в ходе которых друзья короля во главе с сэром Джоном Калпепером яростно настаивали на отклонении этого билля, он прошел первое чтение большинством в 158 голосов против 125.

Теперь большинство, поддерживавшее Пима, немного выросло по сравнению с прежними критическими цифрами. Но в палате по-прежнему оставалось много пустых кресел, и через несколько дней король отправил новую прокламацию, приказывая всем отсутствующим депутатам вернуться в Вестминстер ко второй неделе января. Очевидно, он рассчитывал получить большинство, как только его требование будет выполнено. Также было ясно, что он намерен, если сможет, отложить принятие критически важного решения, пока не обеспечит себе большинство. Следовательно, Пиму было жизненно необходимо ускорить решающее столкновение, чтобы оно произошло до середины января.

9 декабря три депутата-роялиста – Уилмот, Эшбернем и Поллард – были исключены из палаты за участие в армейских заговорах прошлым летом. На следующий день некто из сторонников Пима сообщил какие-то бессвязные слухи из Уайтхолла: «Один знакомый при дворе в прошлую субботу сказал, что вскоре в королевстве произойдут большие перемены; что теперь у короля есть более сильная партия в лондонском Сити и скоро состоится смена высших офицеров…» Наиболее несдержанные сторонники короля отличались такой болтливостью, что это сообщение вполне могло оказаться правдой. Не успела палата общин переварить его, как еще один активный сторонник Пима сэр Филип Степлтон объявил, что в Вестминстер-Холл без какого-либо приказа от палаты общин появились 200 алебардщиков. В ходе разбирательства выяснилось, что их прислал мировой судья Мидлсекса, который был уверен, что выполняет королевские указания по принятию мер предосторожности на случай возможного бунта. Он слышал, что десятитысячная толпа несет петицию против присутствия епископов в Вестминстере. Палата общин обвинила его в том, что он вмешивается не в свое дело, и отправила в Тауэр. Лондонская петиция была впоследствии представлена спокойной маленькой делегацией, что было со стороны организаторов хорошо просчитанным ходом, заставившим 200 алебардщиков и тех, кто их послал, выглядеть по меньшей мере глупо.

Король продолжал смело двигаться в сторону схватки, уверенный, что она покажет слабость его врагов. Для него Лондонская петиция с ее подписями, поставленными под давлением, не являлась истинным отражением взглядов его народа. Верные ему англиканцы, следуя тактике своих оппонентов, могли собирать подписи с таким же успехом, если не лучше. Петиции в защиту епископов уже поступили в парламент из Хантингтона и Сомерсета. Под последней стояло 15 тысяч подписей. Другие петиции готовились в Ноттингемшире, Чешире, Глостершире и Дорсете.