Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647

Король был прав, по меньшей мере, в одном: в его правлении наступил кризис. Суть этого кризиса была очень проста и означала открытую схватку за власть между ним и его оппонентами в парламенте. Семнадцать лет царствования Карла логично подвели его к этому моменту. Он всегда правил в твердой уверенности, что Бог избрал его для этой высокой и священной роли. Он считал, что его долг – обеспечивать своему королевству справедливость, мир, общественный порядок и истинную религию, и искренне верил, что он один поставлен Богом судить деяния и определять политику, которая сможет обеспечить все эти преимущества. В этом Карл был не оригинален, он лишь хранил нерушимую веру в доктрины, разработанные теоретиками политики того времени. «Король – глава государства, следующий после Бога, и значит, отмеченный Божественной печатью и знаком среди людей, и, можно сказать, является Богом на земле, как Бог является Царем небесным».

Когда выяснилось, что три первых созыва парламента настроены критически и обструкционистски, Карл решил больше его не созывать. Он обманулся – он всегда с легкостью обманывался, – полагая, что все хорошо, поскольку в течение нескольких лет в его королевстве царил покой. Однако его попытка насильственно унифицировать религиозные отправления возмутила одних подданных, а вмешательство в регулирование торговли столкнулось с интересами других. Он увеличил свои доходы, заключив соглашение с Испанией о транспортировке драгоценных слитков на английских судах в счет оплаты их войск, и, таким образом, связал свою страну с происпанской имперской партией в Европе, которая в более ранние годы его царствования весьма преуспела в восстановлении римско-католической веры в значительной части Германии, свергла его собственного шурина-короля и отправила его умирать в изгнании. Такая внешняя политика вызывала неудовольствие протестантских подданных короля Карла и мешала их колониальной экспансии в регионах, где доминировали испанцы. У себя дома правительство короля тоже терпело неудачу в реализации идеалов, которыми вдохновлялось. Карлу не хватило способностей и усердия, чтобы на практике привести свою политику в соответствие с теорией. Даже от своих самых способных министров – архиепископа Кентерберийского и графа Страффорда – он не добился большой пользы, и его Совет из центра управления превратился в центр интриг и соперничества за положение и деньги.

В 1638 г. взбунтовались шотландцы, не желавшие принимать новый порядок церковного богослужения, предложенный королем. Это восстание застало Карла врасплох. Английский парламент, спешно созванный им, чтобы проголосовать за выделение денег на войну в Шотландии, отказался это сделать, что тоже стало для него сюрпризом. Шотландцы полностью разгромили его, и королю нужно было заплатить, чтобы они ушли к себе. Чтобы раздобыть денег, ему пришлось в ноябре 1640 г. снова созвать парламент. Этот новый парламент возглавил Джон Пим, человек за пятьдесят, который родился и вырос в Елизаветинскую эпоху, строго придерживался протестантской веры и был убежден, что Англия может и должна бросить вызов могуществу Испании, вторгнувшись в ее колониальную империю. Пим и его сторонники в палате общин нападали на короля, нанося удары по всем чувствительным пунктам. Поначалу Карлу пришлось отступить под их яростным натиском. Он отрекся от своих двух самых способных и самых непопулярных министров – архиепископ Лауд отправился в Тауэр, Страффорда приговорили к смерти. Он согласился больше никогда не распускать этот опасный парламент, за исключением тех случаев, когда тот сам на это согласится. Он ввел законы, уничтожившие прерогативные суды[4] – главный инструмент короны в проведении силовой политики.

В первые месяцы того, что позже получило название Долгого парламента, король был повсеместно непопулярен. Но поскольку еще шел на уступки, а палата общин продолжала выдвигать требования, чувства многих подданных сменились на противоположные. Они видели, что короля изводят как ни одного другого короля, сколько они себя помнили, и сомневались в мудрости и доброй воле его оппонентов. Прежде всего слишком многие из тех, кто служил королю в дни его могущества, подверглись преследованиям – как утверждали слухи – по не вполне ясным мотивам. Так, сэр Роджер Твисден, когда-то критиковавший политику короля, теперь сетовал, что парламент «не столько стремится исправлять ошибки, сколько тратит время, разглагольствуя о страданиях, которым мы подвергаемся, или устраивает склоку со своими обидчиками, или просто с любым человеком, получившим в то время поместье».