Война красива и нежна

Грызач, покачиваясь на ветру, приблизился к Быстроглазову, шлепнул рваным кедом по пыли и объявил:

– Исполняющий обязанности командира пятой роты старший лейтенант Грызач.

Быстроглазов был на этой «точке» первый раз, а на базе Грызача никогда не встречал. Вид неопрятного человека, напоминающего оборванца, его покоробил.

– Вы кто? – удивился он, глядя по сторонам.

– Я же сказал… исполняющий обязанности…

– А где штатный командир роты?

– Ногу оторвало. В госпитале. Нового пока что не прислали… Вон! – Грызач повернулся и махнул в сторону склона.

– Что «вон»?

– Нога.

Быстроглазову стало нехорошо.

– Что ж так… ногу оставили…

– А как ее стянуть? – равнодушно ответил Грызач и стал ковыряться в ухе, извлекая янтарные комочки. – Мы и «кошкой» пытались, и палками – далеко, не достать. На своей же мине подорвался. Схема у нас есть, но со временем грунт пополз вниз, и мины переместились. Он сделал один шаг – херак! – и ногу оторвало. Часа три лежал, истекая кровью, пока не пришли саперы и не прочистили к нему тропу.

– Ну, хорошо, – свернул тему Быстроглазов. – Мы остаемся у вас на ночлег. Ведите в расположение.

– Понял. Только вы идите за мной след в след, потому что здесь повсюду мины. Если шагнете в сторону, я за последствия не отвечаю.

По тропе, усыпанной битыми камнями, поднимались двое. Шли в ногу: раз-два, раз-два. Один дурачился, а другой верил, что вокруг мины.

Дошли до бочек. Зрелище, открывшееся Быстроглазову, привело его в уныние. Боец со спущенными штанами сидел на корточках на «минном поле» и старательно тужился. Увидев подполковника, он вскочил и, натягивая на ходу штаны, побежал к минометной яме и нырнул под маскировочную сеть.

– У вас что, туалет на минном поле? – с подозрением спросил подполковник.

– Когда как, – уклончиво ответил Грызач. – Бойцы тут каждый камешек знают и скачут между ними, как зайцы по пашне.

– А вы почему в таком виде, товарищ старший лейтенант? – начал сердиться Быстроглазов. – Где ваши погоны? Где ремень? Где подворотничок? И почему вы такой грязный? Постираться негде?

– Так точно, негде. Была баня, так три месяца назад звено «грачей» бомбовыми ударами разнесло в щепки – приняли баню за духовскую огневую точку. Вот видите, штаны тлеют? Это мы дымом себя обозначаем, чтобы еще раз не шизданули.

– Вы, старший лейтенант, дурак или только притворяетесь? – на всякий случай спросил Быстроглазов.

– Нет, я командир гранатометного взвода Грызач, – как ни в чем не бывало ответил офицер. – Сижу на этой «точке» безвылазно уже полтора года…

– Ладно геройствовать! – строго приструнил офицера Быстроглазов. – Подумаешь, подвиг совершил! Мы, между прочим, тоже не в санатории отдыхали. Только что из-под обстрела, чтоб вы знали. И бой был жестоким! – Подполковник придал голосу твердость. – Офицеры и солдаты проявляли образцы мужества и самоотверженности… – Он осекся, почувствовав, что начинает скатываться на пафос. Но, черт возьми, а как сказать о том, что было, другими словами, да чтоб не фальшиво получилось? Кто-нибудь знает?

– Я в курсе, – ответил Грызач доброжелательно. – Двести седьмая бээмпэшка от нашей роты стоит на блоке. Надеюсь, мои бойцы хоть немножко помогли вам? А я, честно говоря, впервые вижу у нас здесь подполковника из политотдела дивизии. Как говорится, добро пожаловать! Располагайтесь. Будьте как дома.

– Вы нас… кхы-кхы! Вы нас покормите? – спросил Быстроглазов. У него почему-то стало першить в горле – то ли от едкого дыма, идущего от тлеющих штанов, то ли вдруг подкрались к горлу и цепко схватились за трахею, не давая вздохнуть, жалость и стыд.

– Покормим, – пообещал Грызач, повернулся к костру и гаркнул: – Курбангалиев!! Доставай красную икру, салями, коньяк, свиные обивные, маринованные грибочки и накрывай стол!

– И вот еще, – добавил Быстроглазов, с содроганием глядя на широколицего бойца в лоснящемся от кулинарного жира свитере, который вываливал в чадящие жестяные коробки прессованные комки перловой каши. – Надо организовать ночлег.

– Организуем. Персонально вам предоставлю нары в нашем офицерском общежитии… Осторожно, голову пригните!

Грызач предусмотрительно приподнял край маскировочной сети, на которой, словно вяленая рыба, висели задеревеневшие дырявые носки – штук семь.

– Стирать негде, – пояснил он, – так мы их выветриваем и прожариваем на солнце. И запах уничтожается на корню… Сюда, пожалуйста! Не споткнитесь, здесь ящики с минами и цинки с патронами. А это наша бытовая комната.

Подполковник остановился и посмотрел. Между двумя валунами размером с человеческий рост была натянута плащ-палатка. Каменный пол этой берлоги был присыпан то ли мелкой соломкой, то ли перьями, выпотрошенными из подушки. Когда глаза подполковника привыкли к тени, он понял: это волосы – черные, светлые, курчавые, прямые. Здесь же, в каменных нишах, лежали ржавая механическая машинка для стрижки и пластмассовый приборчик для бритья со сломанной ручкой.