Война. Krieg, 1941–1945

Эта высота с упавшей мачтой подошла бы в качестве наблюдательного пункта для всего участка фронта. Однако устанавливать на перепаханной земле стереотрубу было так же бессмысленно, как сунуть зеркало в работающую бетономешалку.

Когда связной, точно привидение, пробирался по высоте, ему казалось, он пребывает в ином мире. Закон тяготения здесь не действовал. Под снующими со всех сторон пулями и осколками связной скорее летел, чем бежал. Любая мысль сейчас была бесполезной тратой времени. Холодный ветер не переставая свистел над голой землей. Связного принимало к себе царство духов. Его преследовали всадники Апокалипсиса. Впереди — Смерть на тощем коне. Ни дерева, ни кустика, ни травы. Лишь изуродованная песчаная земля. В воронках тут и там мутные лужи.

И тем не менее, на высоте жили люди. Ефрейтор и еще два человека. В одну из ночей они руками и коротким заступом прорыли под бетоном нору. И там, в укрытии, чутко прислушиваясь, они ждали теперь своего часа, который должен был наступить, если роту уничтожат в окопах. Тогда вместе со своими подрывными зарядами им следовало устремиться навстречу вражеским танкам и, уже со смертельным свинцом в теле, дрожащими руками прикрепить взрывчатку к ползущим мимо стальным чудовищам. Именно этого момента и ожидали они, час за часом, день за днем. В надежде, что он для них никогда не настанет. Над ними, кряхтя, содрогался бетонный блок. По стенкам укрытия сыпался песок. Если танки и не появятся, то определенно наступит момент, когда к ним вплотную придвинется бетонная глыба. Сотрясаясь от разрывов, убежище становилось все просторней и просторней. И с каждым днем было все яснее, что бетонная пята под тяжестью стальной мачты однажды-таки раздавит этот воздушный пузырь. И все же они не собирались выбираться наружу. Не укрываться же в воронке, чтобы часом позже умереть.

Так и жил ефрейтор с двумя своими солдатами в этой тюрьме. Все трое лежали рядышком. Меж их дурно пахнущих тел стояли заполненные динамитом коробки. Несчастные пили из помятых кружек черное пойло, которое выдавалось за кофе: подкрашенную воду, пахнущую жестью и цикорием. При этом они постоянно ощущали на языке песок, то и дело сыпавшийся с потолка в посуду. Иногда они раздевались, ползали в своей норе, как нагие отшельники, и отыскивали в униформе маленькую лоснящуюся живность. Каждый день они страстно тосковали по бутылке алкоголя, полагавшейся им. И торопливо опорожняли ее, с каждым днем все больше удивляясь тому, что остаются трезвыми. Когда они справляли нужду, то делали это на малой саперной лопатке или в старые консервные банки. Фекалии выбрасывали наружу. Таким образом, им не приходилось рисковать жизнью. Но говно иной раз падало сверху обратно и опять оказывалось в их дыре. Волосы над их воротничками были засаленными и одновременно пыльными. И похожи они были на лемуров. Пытаясь отрешиться от воя снарядов, они постоянно прислушивались, что делается снаружи, и с дрожью ожидали той страшной минуты, когда им придется выполнить свой воинский долг, — и не важно, спали они, ели, курили или пили в это время. Они ожидали лязга гусениц русских танков.

Несколько раз в день, реже — по ночам, в их норе появлялся связной. Связной соединял их с внешним миром, сузившимся для них до одного километра фронта. Любое слово связного, которое как-то могло быть связано со сменой, ими повторялось на разные лады и было предметом обсуждения в течение многих часов и даже дней. А дни шли. Забытый отряд истребителей танков в армии был ничто.

Каждому солдату из ротного пополнения, которого связной уводил с собой вперед, они пожимали руку и втайне желали смерти, ведь новоприбывший укреплял боеспособность роты и рушил их надежды на скорую смену.

Они беспрепятственно рылись в кожаной сумке связного и в блеклых сумерках, окутывающих их, с жестоким удовлетворением разбирали извещения об убыли личного состава. Они с точностью вычислили, когда рота в окопах, там, впереди, превратится лишь в горстку людей и в связи с этим ее вывод из фронтовой полосы будет равносилен символическому действию.

Только это и интересовало их в сумке связного. Фронтовая сводка, которую связной ежедневно доставлял из батальона в роту, их внимания не привлекала. Сообщение об испытаниях нового пулемета, которое фельдфебель составил для штаба дивизии, вызвало у них лишь жалостливую улыбку, и ефрейтор разжег им свою трубку — так он препятствовал тому, чтобы определенная должность при батальоне досталась фельдфебелю.