Война крыш

— И кому от этого плохо?

— В первую очередь, тебе.

— Морально?

— Не только. Есть закон: «Если узнал — обязан сообщить!»

— Да ладно! Как вас на это хватило?..

— Мы не хотели…

Его рука теперь могла действовать свободно.

На Ленке были джинсы «Биг стар» с пятью пуговицами на ширинке вместо «молнии». Он принялся их расстегивать. Ленка превратилась в слух.

— И чего же?!

— Открыли, вошли. В квартире никого нет. Стали искать деньги. Все тихо. Вдруг он появился. Поднял хипеж. «Воры!» Закрыл дверь на ключ. Схватил молоток. Специально подготовил на такой случай. Пришлось этим же молотком и… Пару раз по голове…

— А потом?

— Взяли ключи. Убежали… Он остался на полу. Рядом молоток, сбоку рулончик белой туалетной бумаги…

— Вы пошли вдвоем?

— Не важно.

— Я и так знаю: Гия! Один бы ты не пошел! Но хоть деньги у него были? Нам хватит на поездку?

— Триста тысяч.

— Шекелей?

— Долларов!

— Господи, по сто пятьдесят тысяч на брата… Где же он их прятал?

— В подушке…

Казенный конверт без марки Борьке принесли через день. Под вечер. Он был дома. Почтальон — тоненькая эфиопка с тысячью узеньких косичек в прическе — послала ему ослепительно белозубую улыбку.

Он вскрыл послание.

Месячные курсы электросварщиков, на которые он вместе с другими пацанами хотел поступить, теперь ждали его.

«Официальное приглашение…»

На сборы, увольнение с работы и улаживание всех прочих дел давалось трое суток.

Посылаемые на курсы должны были прибыть в среду на Иерусалимский желдорвокзал (таханат ракэвэт).

«Сбор у входа в 13 часов, старшая Элла…»

С собой следовало захватить только документы, смену белья. Купальные принадлежности…

«Отлично…»

Впереди у него было трое суток и «своя» квартира, где они с Ленкой могли уединиться.

После того, самого первого дня в чужом доме они теперь сразу, едва успев закрыть за собой дверь, начинали раздеваться. Майки, джинсы, трусы валялись на их коротком пути. В прихожей, на ступеньках лесенки, которая вела наверх. В коридоре…

Вечером третьего дня они собрали «у себя» гостей.

Пришли Гия, Виктория, она же Вика, Мали с Боазом, Арье, Дан…

Выставили пиво «Голд стар», кока-колу, «Спрайт»…

На вокзал Борьку провожала только хавера.

Всю дорогу они держались за руки.

Была самая жара.

Иерусалимский железнодорожный вокзал, а на самом деле — маленькая, по масштабам России, дачная станция, запираемая с вечера, с одной кассой, с вечно пустым зальчиком ожидания, не отгороженным от короткого перрона, с бельем, сушившимся рядом с путями, несколькими пригородными поездами в сутки…

Будущие однокашники по курсам-тоже пацаны из России и Украины, курили по одному и группками. Строили из себя крутых. Смачно и часто плевали.

Коренных израильтян на курсах не было.

Элла, старшая — черноволосая, с живыми глазами, была из прежних пионервожатых — деятельная, заботливая.

— Балабан Борис. — Она проверила по списку. — В вагоне ко мне подойдешь…

— Поеду, пожалуй… — сказала Ленка.

Других пацанов никто не провожал.

Они отошли в сторону.

— Я сразу тебе позвоню, как устроят.

— Может, тебе удастся приехать на Шаббат.

— Было бы здорово. Держи наши ключи…

— Борис! — Элла-пионервожатая уже махала ему рукой. — Поезд!

Наспех поцеловались.

— Давай…

Всей группой забрались в один вагон.

Борька еще не ездил здесь в поездах.

«Похоже на электропоезд, только двери закрываются не автоматически и сиденья мягкие…»

И еще в купе были столики. Окна не открывались. Мощные кондиционеры гнали сверху прохладу…

Курить не разрешалось нигде.

Борька вышел в тамбур. Там втихую уже покуривали двое пацанов. Его предупредили:

— Не все сразу!

— Ничего…

Он отчего-то разволновался.

В окне возникла знакомая арабская деревня Бейт-Сафафа с игрушечными резными минаретами. Дорога на Гило. Паб «Сицилийская мафия»… Знакомые места.

По другую сторону линии показалась и х аллея. Днем она выглядела короткой и пыльной. Казалось, солнце прокалило её насквозь — ни клочка тени… И ни одного человека!

Ее проскочили за минуту. Дальше начинались Иерусалимские горы, неровные складки породы, высокие террасы вверху, долины…

— Балабан!

Старшая Элла вышла в тамбур.

— Ты поедешь с другой группой. На третьей остановке ты должен выйти. Группа собираете» на станции. Вы едете дальше автобусом…

Борька растерялся. Высокий, в клетчатой рубашке навыпуск, в джинсах, за минуту до этого крутой, независимый…

— А чего?

Парни в тамбуре бросили курить, внимательно слушали.

— Все в порядке…

— Вот твое направление… — Элла подала запечатанный серый конверт. — Тут все необходимые документы. Мне сказали, занятия проводятся где-то неподалеку…

Я приехал на Кутузовский с утра на следующий день.

Подъезд Марининого дома встретил уже знакомым запустением.

Никто из бомжей не ночевал этой ночью в подъезде — я мог бы в этом поклясться.

У бродяг дьявольское чутье на опасность.

Они обходят такие места…

Вчерашняя трагедия в доме не прибавила подъезду флера таинственности. Сколько таких мест, отмеченных злодейством, вокруг, о которых мы не догадываемся, поэтому спокойно проходим. Останавливаемся. Разговариваем.

Я нажал на кнопку домофона.

— Да. Входите… — Меня ждали.