Война мага. Т.4. Конец игры

Мегана заскрежетала зубами. Когда власть великой Сущности ограничена некими независимыми от неё законами, кои она не может изменить по собственной воле, – это означает, что всегда есть шанс дать отпор, даже если эти «законы» и повернулись так, что воля надмирового создания кажется почти абсолютной и непобедимой. Почему исполнение пророчеств даёт Спасителю власть над Эвиалом? Что такого важного в Разрушителе или даже «прорыве Тьмы»? Как это связано с Его властью и силой?

Мегана надеялась найти ответы в Аркине, на алтаре кафедрального собора, соединить мощь чар Волшебного Двора и Крови гнева, но дорога в Святой город оказалась перекрыта. И неизвестно, где Ан. Где Анэто, жив ли вообще?

Захлопали крылья. Вернулся Эфраим, перекинулся обратно, старчески побрюзжал, что, мол, совсем не осталось сил днём летать, и как только он сюда дотянул?

Не приходилось удивляться неутешительным вестям. Флот Империи Клешней стоял на якорях, и команды, составленные из оживлённых мертвецов, тупо пялились на серую завесу, застыв, точно в молитвенном экстазе. Сама же завеса не оставалась неподвижной: медленно расползалась во все стороны, и всё, оказавшееся под ней, тотчас замирало. Переставали раскачиваться ветви деревьев, трава прилегала к земле, словно втоптанная в неё целым войском. Никого и ничего живого вокруг Святого города уже не осталось; звери, птицы, даже жуки и бабочки поспешили убраться подальше, и печально шумели лишь обречённые дубы. Они показались Метане последним отрядом, прикрывающим отступление разбитого войска; и о том лишь сожалели остающиеся, что их гибель ненамного задержит врага.

– Что это за твари внутри круга, Эфраим?

– Они не наши, – последовал ответ. – Как в Эгесте, я удостоверился. Такие же точно. Не отсюда, не эвиальские. Скапливаются, ползают туда-сюда… так и ищут, кого бы сожрать.

– И всё? А сама эта завеса, что она? Вампир сокрушённо развёл руками. – Она. Западная Тьма. Сгущается и расползается.

– Ты можешь проникнуть туда, в город?

Эфраим только покачал головой.

– Она враждебна не только людям. Ни вампиры, ни даже зомби тут не пройдут.

– А как же эти, которые внутри?

– Наверное, особая порода. А может, нам это только кажется, – философски заметил вампир.

Мегана бессильно уронила руки. Она вырвалась из заточения, она почти добралась до цели – только чтобы понять, что та недостижима.

Анэто пробудился от того, что кто-то осторожно коснулся его плеча. Еще не открывая глаз, понял, что лежит на мягком, почти неощутимом ложе высоко над землёй, где ветер скользит меж сплетённых ветвей в древесном домике нарнийских эльфов, искусно укрытом в кронах. Сколько же он проспал? Закатное солнце золотило листву, невдалеке лениво перекликалась птичья мелочь, словно никому не было дела ни до какого Спасителя, равно как и до Западной Тьмы, с маниакальной настойчивостью прорывающейся на восток Эвиала.

– Лежи, лежи, господин маг, – проговорил голос королевы Вейде. Анэто дёрнулся, накидывая плащ; властительница Вечного леса негромко рассмеялась.

– Люди… даже в самые последние дни вы не можете отбросить условности.

– Что происходит, милостивая королева? Что с заклятьем?

– Сегодня ночью, дорогой маг. Сегодня ночью.

– Пресветлая Вёйде встанет на моё место?

– Именно, – кивнула эльфийка. – Мы должны получить ответ насчёт четвёртого пророчества.

– Четвёртого? Я думал…

– Дорогой мой Анэто, неужто вам не видна ещё связь между Спасителем и Западной Тьмой? Они неразрывны и неразделимы. Я должна взглянуть Ей в глаза, это правда, должна понять, насколько крепки ограждающие Её заплоты и что случится с ними, если мы уничтожим хранящийся в Аркине Ключ. Бояться не стоит, потому что бездействие наше приведёт к куда более жутким последствиям. Собственно говоря, ничего испортить мы уже не в состоянии. Эвиал обречён, и дело лишь в сроках.

– Звучит не слишком обнадёживающе, – заметил Анэто, потянувшись к чаше с водой для умывания.

– И, надеюсь, мой дорогой милорд ректор не обижается на давешнее? – вкрадчиво осведомилась эльфийка. – На сонный эликсир, который я позволила себе добавить вам в питьё?.. Вы отдали все силы, дошли до полного истощения и нуждались во сне, настоящем, долгом, глубоком, безо всяких мыслей, тревог и кошмаров.

– Гм… спасибо, – не слишком уверенно отозвался милорд ректор. Откровенность Вейде пугала больше, чем её бесконечные тайны, увёртки и недомолвки.