Война Мага. Том 2

Тем временем кокон перестал расширяться. Теперь в нём лишь смутно угадывалась изломанная человеческая фигурка, безжалостно сминаемая протянувшимися руками стихий. «Предельщикам» удалось загнать в один хомут антагонистичные природные начала, вырывавшие сейчас из Этлау саму его душу, если, конечно, у него она ещё оставалась.

Одни заклятья тянули за собой другие, их лавина обрушивалась вниз, на обречённое существо в коконе, однако сам Анэто уже едва удерживался на ногах. Перед внутренним взором вместо чёткой, хоть и сложной, системы заклинаний помимо его воли представала картина загробного мира, Эвиал словно окутывало покрывало из некогда живших душ, они метались, корчились, бились в конвульсиях, возвещая скорое нисхождение иного, куда более могущественного и ужасного существа. К Эвиалу приближалось нечто, описать которое Анэто не смог бы никакими словами, не имеющее облика и имени, квинтэссенция гнева и могущества.

Спаситель? – мелькнула запоздалая мысль. Спаситель, не облечённый плотью, безликий бог, совсем не тот, кого так любят выписывать на церковных стенах изографы?

Удерживать заклятье становилось всё труднее, Анэто уже и сам не знал, стоит ли он ещё на ногах, рухнул ли на камень или вообще парит в пространстве.

А существо в коконе не сдавалось – тёмную завесу изнутри прошили стремительные росчерки зелёного пламени, однако чары эвиальских магов выдержали.

Взор Анэто охватывал сейчас весь Эвиал, он видел затянутые непроницаемой завесой области на закатном краю мира, владения Западной Тьмы, и чувствовал, как что-то зашевелилось и там. Яростным алым пламенем пылала тонкая, протянувшаяся на тысячи лиг цепочка каких-то не то храмов, не то крипт – вдоль самого края Тёмного океана. Маг чувствовал, с каким бешенством ударяет чёрная волна в эту преграду, которая, хоть и истончившаяся, всё же сдерживает зловещий прилив. В одном месте цепи чувствовался разрыв, там алый огнь угас, почему, отчего – Анэто не ведал. Но волна – словно истолчённый уголь пополам с серым пеплом – поднималась всё выше, и магу показалось – всё, гнев Её столь велик, что уже не выдержат никакие преграды и цепи.

Тварь в коконе продолжала сопротивляться. Заклятье Анэто и Меганы должно было бы разорвать на куски его жизненное начало, ту самую «душу» – но Этлау держался стойко, и чары натыкались словно на ледяную стену. Анэто верил, что против этого бы не устоял ни один человек, даже самый сильный волшебник – ведь в своё время нашлась управа даже на великого Салладорца!

Анэто продолжал удерживать заклятье «в фокусе», несмотря на тающую надежду. Из-за предела мира приближалось создание, которое ордосский чародей для себя успел окрестить «Спасителем» – прежней бесплотной тенью, глашатаем Последних Дней, строки о которых отчего-то до рези чётко проявились в памяти. Но рука этого Создания, «Спасителя», или как-то ещё, вытягивалась всё дальше и дальше, пальцы касались серого кокона, где бился скованный магами отец-экзекутор.

Голоса мёртвых слились в единый хор, и Анэто впервые различил обращённые к нему слова Того, кто сейчас спускался, пронзая все девять небес Эвиала:

– Ей, гряду скоро!..

И эти простые слова потрясли мага до самых его основ. Едкий и не отличавшийся пиететом перед священными книгами чародей, привечавший в Ордосе ересиархов-правдолюбцев, поддерживавший самые смелые дискуссии среди наставников Святого факультета, почувствовал себя даже меньше, чем та песчинка, с которой началось его видение.

Атом, мельчайшая частица бытия. Способная чувствовать и воспринимать и оттого особенно остро сознающая свою обречённость и ничтожество. К Эвиалу протянулась рука истинного бога, «ибо настал день гнева Его, и кто может устоять?»…

Взор бесплотных глаз нашёл наконец атом с прозванием Анэто. Взглянул в его самую глубь, безжалостно расчленяя на «грешное» и «святое», отбрасывая в сторону плоть, «чей миг – ничто по сравнению с вечностью души».

Этого не вынес бы никто, и Анэто тоже. Тут не помогли бы ни двести, ни пятьсот, ни даже мириады магов, делившихся с ним силой. Что богу несколько десятков или сотен лишних атомов, оказавшихся на его пути?

Глаза чародея Анэто широко раскрылись и замерли, дыхание пресеклось.

В тот же миг серый кокон лопнул, рассыпаясь тысячами пепельных лоскутьев. Скорчившись, нагнув голову, на камнях стоял Этлау, живой, целый и невредимый. Отец-инквизитор встряхнулся, прочистил горло, одёрнул рясу…

И с удивлением воззрился на оцепеневшую Мегану, из глаз которой безостановочно струились слёзы, срывавшиеся со щёк и замерзающие крошечными ледяными шариками.

– В чём дело, дочь моя?.. Заклятье не сработало?.. А где же… О! – Преподобный заметил бездыханного Анэто. – О Спаситель! Молю тебя, спаси верного раба твоего! – Инквизитор упал на колени рядом с чародеем.