Война мага. Том 4: Конец игры

— Один! Один! — С копьём в одной руке и чужим, взятым у кого-то из мёртвых мечом Райна прыгнула вперёд. Кларе почудилось, будто за спиной у валькирии выросли огромные светящиеся крылья, сотканные из светлого пламени. Согнутый ранее наконечник копья исчез, взамен там горел плотный сгусток огня, теперь уже отнюдь не призрачного, величиной с детский кулачок.

Меч воительницы отшиб в сторону поднявшуюся для защиты руку Салладорца — правда, и сам разлетелся на куски. Райна изогнулась дугой, занося копьё — и ударила, с быстротой молнии — прямо под чудовищную опухоль, туда, где сердце.

Тёмного мага отшвырнуло; с прежним безмерным удивлением на лице Эвенгар Салладорский стал заваливаться назад, заваливаться — и наконец сорвался. Как и деревянное существо с неупокоенной немногим раньше, он летел странно, мимо выступавших ярусов, нарушая все законы земного притяжения. Серая завеса, сотканная им совсем недавно, быстро расползалась.

Салладорец падал.

А тёмный шар, очутившийся у него под ногами, рассыпался кучкой безобидного пепла.

Снизу бежали, топоча по ступеням, неутомимые зомби в зелёном и красном. Не давали высунуться из-за укрытий маги опрокинутой пирамиды, терзая стихийные силы требованиями всё новых огнешаров, молний и смерчей.

Никто не успел порадоваться победе — бой продолжался, и требовалось драться, чтобы выжить, чтобы протянуть ещё хоть немного — до следующей схватки, быть может, более важной.

* * *

Архимаг Игнациус удовлетворённо вздохнул. Вот что значит составить хороший, надёжный, с многократным запасом прочности план. План, что вместит даже совершенно непредвиденное. Да, Игнациус пожертвовал негатором, но дело того стоило. Неведомый чародей сокрушён. Не убит, о нет, так далеко надежды мессира Архимага не простирались — но, во всяком случае, немалую толику полученной от жертв силы ему придётся потратить, чтобы только не уйти в Серые Пределы.

Что с ним станет потом — Игнациуса уже не волновало. К тому же из этой милой бездны, из опрокинутой пирамиды, не имеющей дна, выбраться его врагу будет весьма непросто.

А если говорить прямо — то и просто невозможно. Бездна в данном случае именно «без дна». Вернее, дно у неё имеется, однако он, Игнациус, устроил всё так, что для его жертв пропасть станет поистине «бездонной».

Оставались Клара Хюммель с Мечами, паршивка Сильвия — но с ними он разберётся позже.

Время пришло.

Игнациус зажмурился, смакуя торжество. Как бы не стала жизнь пустой и пресной после эдакого триумфа. Или, чем тьма не шутит, и впрямь сделаться владыкой Империи Тысячи Миров?.. Во всяком случае, это будет забавно, если, конечно, не относиться чересчур «суриозно», как выражались некоторые знакомые схоласты.

А что? Ведь и впрямь достойная идея. Добиться этого положения окажется непросто, воздвигнутся немалые препятствия — чего ещё надо скромному мессиру Игнациусу, превыше всего ценящему, как известно всей Долине, состязание умов?

Конечно, союзники могут выказать неудовольствие.

Игнациус не обманывался на их счёт. Они надеются, что его руками будет сделана вся грязная работа, что им удастся провести глупого старого мага. Ещё бы — на него, Игнациуса, ополчатся все силы Упорядоченного, божественные и иные; его станут проклинать, на его голову призовут все громы небесные. Вдобавок старый глупый маг потратит в жаркой схватке редчайшие артефакты, применить кои можно только один-единственный раз, как и положено уважающим себя магическим предметам.

Они всё рассчитали правильно, эти союзнички. Вот только забыли, что имеют дело хоть и с человеком, но самим добившимся бесконечно долгой жизни, почти что бессмертия, в то время как им оное бессмертие поднесли на блюдечке. С голубой каемочкой.

Так что пусть себе верят, что провели старика. Это очень полезное заблуждение, у врагов его стоит поддерживать всеми силами.

Ну, всё, хватит тянуть, Игнациус. Время настало.

Архимаг открыл глаза и шёпотом произнёс заклинание.

Он мог бы бросить его и мысленно, в исчезающе малое мгновение; но хотелось, чтобы оно именно прозвучало, пусть и очень негромко, впиталось в воздух, разнеслось на гребне боя.

Мессир Архимаг произнёс заклинание, и Эвиал, от полюса до полюса, скрутила судорога жестокой боли.

В тысячах мест, за множество лиг от Утонувшего Краба, над старыми, забытыми алтарями, вросшими в землю или занесёнными песком жертвенниками всех вер и всех культов — закурились первые дымки. Словно роящиеся пчёлы, частички земли или песка поднимались вверх, кружась, образуя воронки. Столбы пыли начинали расти, меж их частицами проскакивали искры, сливались в цепочки, от них по смерчам растекалось пламя. Жадно распахнутыми ртами смерчи тянулись к небу, не зря и недаром так напоминая те же самые воронки, что поглотили Арвест.

Только смерчи Игнациуса поднимались по всему Эвиалу, от Утонувшего Краба до империи Синь-И и дальних необитаемых островов на самом краю Западной Тьмы, островов, для которых Она стала бы Восточной.