Война мертвых

– А откуда они берутся, – нехотя проговорил тот. – С Постов, естественно.

– Нормально добрались. Зря, значит, я волновался.

– Нормально, да. Вторая партия – нормально.

– А была еще и первая? Где же они? И как… то есть куда… Что, они – тоже?! Я ведь предупреждал, – сокрушенно произнес Тихон.

– И я, – отозвался Влад. – Если вышло, будут это делать, пока у нас операторы не кончатся.

– Ладно, заткнитесь, прорицатели. Что теперь, станциями не пользоваться? Колонии не защищать?

– Сколько их там было?

– Не знаю, – зло бросил Игорь. – Двадцать пять или тридцать, – он прислушался к какому-то недоступному для Тихона голосу и сказал. – Двадцать девять. Конкуры круглых чисел не любят. С-суки. Т-14! Двадцать девять штук!

Тихон не понял, что Игорь имеет в виду под «штуками», однако уточнять не стал. Сзади подул сильный ветер, и прижавшиеся к воде клубы пара обнажили дрейфующего кита. Тихон яростно разрядил в него все три орудия, но оценить результаты ему не удалось: порыв прошел, и реку снова заволокло непроницаемой мутью.

Вниз по течению, скупо дымя, ползли горбатые островки грязно-серой пены. Тихон припомнил, как однажды в Лагере они варили суп – настоящий суп из настоящего мяса. Там тоже всплывали какие-то ноздреватые хлопья, и их вылавливали специальной ложкой. Все это выглядело не слишком эстетично, зато бульон получился превосходный.

– Ну все, хватит, – сказал полковник. – Тут и без нас управятся. Тройка таранов остается здесь. Поступаете в распоряжение десанта, ясно? Сто пятый и сто семнадцатый – за мной. Пора в гнездышко.

Тихон поднялся по склону и встал за Игорем, но заметил, что Влад до сих пор находится у кромки воды. Взяв крупный план, Тихон почувствовал озноб: от середины реки к берегу гребло несколько конкуров, а со пятый, вместо того, чтобы просто и незатейливо их убить, медленно кипятил воду вокруг. Солдаты извивались и что-то по-своему орали, но шесть обожженных конечностей все еще держали их на плаву.

– Сто пятый, прояви гуманизм, – усовестил его Игорь.

– Это не моя идея.

– Что ты несешь? – возмущенно воскликнул Тихон. – Я ничего такого не…

– Ты тут при чем? Как-то раз, еще в Лагере, нам привезли натуральную говядину…

– Два куска: один побольше, другой поменьше, – добавил Тихон.

– У нас не было соли. Пришлось заказать в печке десять одноразовых солонок. Их вскрывали о тот пенек, на котором любила сидеть Алена.

– Да, это ты придумал: часть соли просыпалась, и мы стряхивали с ее задницы… Долго стряхивали. Там уж и не было ничего.

– Ты Тихон. Тот самый, – без всякого воодушевления сказал сто пятый. – Я тебя сразу раскусил, сомневался только.

– Вот, значит… Ну, привет.

– Здравствуй, здравствуй, – процедил он.

– Конкуры же сейчас сдохнут! – спохватился Тихон. – Ты не боишься, что сработают эти… как их… самоликвидаторы, короче.

– Нет. Этого я не боюсь, – со странной решимостью проговорил Влад.

Спохватившись, Игорь стремительно развернул башню и накрыл кучку барахтавшихся солдат мощным залпом. Вода встала стеной, но так и не опустилась – брызги распались на взвесь, а та, шипя и стреляя, расстелилась по берегу тяжелым маревом. На месте взрыва закрутилась воронка, но тут же разгладилась и покрылась мелкими, какими-то невероятно умиротворенными волнами. Течение сносило следы смерти вниз, подальше от глаз, прочь из памяти. Часов через сто на колонии все восстановят, и можно будет отдыхать не хуже, чем раньше. А на месте уничтоженного поселка поставят эффектный и жутко дорогой монумент – лишняя достопримечательность курорту не повредит.

– Ты что это удумал? – грозно спросил Тихон. – Сам же меня отговаривал!

– Агитировать легче, – потерянно сказал Влад. – В особенности за жизнелюбие и все такое. А когда…

Он не закончил, но Тихон понят и сам: Влад проверил информацию о Маасе. Радоваться было нечему.

– У меня положение не лучше, – сказал Тихон.

– Мне насрать на чьи-то там положения, – раздельно произнес Влад. – У меня свое положение, а чужие меня не трогают.

– Славно потолковали, – подытожил Игорь. – Я всегда говорил: нет друзей. Не бывает. Люди делятся на врагов и не-врагов, а все остальное – для оправдания человеческой слабости.

Полковник уехал вперед, и к тому моменту, когда Тихон с Владом достигли нетронутого конкурами навеса, он уже успел завести танк в гараж, отлипнуть и выйти на поверхность в белковом обличье. Тихон поймал себя на том, что воспринимает эту метаморфозу как подлинное чудо. Только что Игорь передвигался на траках со скоростью триста километров в час, а вместо головы имел обтекаемую башню со скошенными назад амбразурами, и вот он ходит на двух ногах. Тощий, долговязый, носатый. Живой. Уязвимый.

Совсем недавно Тихон о таких мелочах не стал бы и задумываться. Он много раз проделывал этот отнюдь не магический ритуал, и не усматривал в нем ничего сверхъестественного, но теперь, утратив возможность вернуться, выковыриться из бессмертной жестянки, он понял, что наиболее ценны как раз самые простые вещи.

– И простые чувства. Такие, как зависть. Не завидуй мне, сто семнадцатый, – сказал полковник.