Война. Мифы СССР. 1939–1945

«— Господин Донской, — сказал Гарриман, — ваша картина очень взволновала меня. Вы не станете возражать, если мы покажем ее президенту Рузвельту и американскому народу?

Советское правительство положительно отнеслось к просьбе посла. Копию картины отправили в Америку».

Телеграмма Президента США Рузвельта — Донскому:

«Дорогой господин Донской! В воскресенье в Белом доме смотрели присланный из России фильм „Радуга“. Я пригласил профессора Чарльза Болена переводить нам, но мы поняли картину и без перевода. Она будет показана американскому народу в подобающем ей величии».

«Советские дипломаты, работавшие в то время в США, рассказывали, что в кинотеатрах, где шла лента Донского, были устроены призывные пункты. „Радуга“ производила такое сильное впечатление на людей, что американцы тут же записывались добровольцами на фронт. К столам армейских офицеров выстраивались очереди…»[348]

Американцы уходили добровольцами на войну после просмотра русского фильма! Того самого, что «полный бред».

«Малокартинье»

Сталин кино любил. Любил посмотреть, любил пообсуждать. Любил видеть на экране себя любимого. Сталин появлялся на экране постоянно — обычно в исполнении актера Михаила Геловани. Так часто, что сталинских премий у постоянного исполнителя роли Сталина было аж четыре штуки[349].

Только вот когда война закончилась и, казалось, жить бы теперь всем да радоваться, каждый выходной — ходить в кино, Сталин почему-то взял, да и «секвестировал», словами Чубайса, советскую киноиндустрию. Людей пачками увольняли с киностудий, отправляли на стройки и на производство.

Наступило «время малокартинья». В 1946 году на экраны вышло 23 новых фильма, в 1948-м — 15 картин, в 1950-м — 13, а в 1951 — и вовсе только 9.

К причинам я вернусь несколько позже, а пока — как выглядело «военное послевоенное» кино в зеркале статистики.

Два первых мирных года и лидерами проката становились фильмы мирные — «Без вины виноватые» (28,91 млн зрителей) по Островскому и «Каменный цветок» (23,17 млн) по уральским сказам Бажова.

1947 год — «Подвиг разведчика» (22,73 млн — лидер проката). Этот фильм обозначил новый тренд — теперь самый большой зрительский интерес вызывали ленты о военных приключениях.

1948 год — «Молодая гвардия» (42,4 млн — очередной рекорд советского кинематографа), «Повесть о настоящем человеке» (34,4 млн), «Третий удар» (22 млн)… У всех трех фильмов твердая фактическая основа.

1-й — подвиг подпольщиков-молодогвардейцев в шахтерском городке Краснодоне.

2-й — судьба летчика Маресьева, продолжившего летать, лишившись обеих ног.

3-й — военная операция в Крыму.

Съемки казни молодогвардейцев проходили у той самой шахты, куда после ареста их сбросили немцы. На съемки допустили родственников погибших героев. Когда молодой актер, игравший Олега Кошевого[350], произносил прощальную речь, люди рыдали, матери падали в обморок.

В истории о возвращении Алексея Мересьева (в фамилии летчика изменена буква — потом так же поступили в фильме «В бой идут одни старики») один эпизод, не предусмотренный сценарием, родился прямо во время встречи актера, которому предстояло играть главную роль, с прототипом героя фильма.

Из дневника Павла Кадочникова: «Алексей, первым преодолев смущение, заговорил: „Я ведь знаю, что вас интересует больше всего“. Я был удивлен, потому что не успел сказать ему и двух слов. „Вас интересует, очевидно, больше всего, как мне удалось преодолеть… врачебную комиссию, и доказать, что я физически здоровый человек?“

И вдруг неожиданно для меня Алексей Петрович мягко и свободно встал на стул и продолжал: „Я ему говорю…“ „Кому?“ — переспросил я. „А председателю комиссии, разве это не ноги? Разве не тренировка?“ — И звонко похлопав по протезам, Маресьев спрыгнул со стула. Так в кинокартине родилась сцена „приемная комиссия“. Ее никто не выдумал, она настоящая»[351].