Война миров

Андрей сам со мной связался через четыре дня, когда ему вернули возможность устанавливать связь на борту тяжелого носителя. Он-то и просветил, как оказался во флоте. Просто его в офисе эмиграционной службы попросили лечь в капсулу для диагностики и оформления документов, а очнулся он уже на борту носителя, где получил разъяснения по подписанию контракта и назначение на должность пилота челнока. Рассказав, что я предпринял для его освобождения, получил от него горячее одобрение и переслал официальные показания Андрея адвокатам, а то те что-то пробуксовывать начали. С новыми данными дело снова сдвинулось, и был назначен день суда. Кстати, как мне сообщили адвокаты, по указанию директора корпорации, того чиновника очень хорошо пропесочили, понизив в ранге. Но пока не уволили. Как я понял, корпорация по решению суда все оплатит, но весь долг повесит на этого чиновника. Думаю, ему всей жизни не хватит, чтобы покрыть долг, скорее всего, и его потомки будут остатки выплачивать. Но тут он сам виноват, нужно было следовать отметке на сопроводительных документах о том, что Андрей не идет по программе вербовки, поэтому никакой жалости я к нему не испытывал. За что боролся…

До суда оставалось восемь дней, еще не все материалы были собраны и подготовлены, так что я продолжил работать и поднимать свои базы. Доучил еще одну инженерную и вставил пластинку с предпоследней инженерной пятого ранга. Потом будет последняя – и начну учить медицинские, зря, что ли, я медбокс собрал на борту фрегата? Кстати, уж пользовался, пока только обучение под разгоном, но тоже неплохо. Вот так пообщавшись с Андреем, я закончил работу на борту и взял другой найм.

* * *

Облокотившись о стеклянную стену вокзала космопорта, я наблюдал, как взлетает военный челнок, увозивший Андрея. Аннулировать контракт адвокатам не удалось – судья пригрозил при полном аннулировании также отменить и гражданство. Какой же он гражданин, если не хочет послужить своей новой Родине? Адвокатам только удалось переписать контракт, переоформить его. Андрей будет служить только во время этого конфликта, который может закончиться и через неделю, и через пять лет. Сам Андрей был не против, за это время он познакомился с другими пилотами на носителе, даже подружку там умудрился как-то завести среди корабельных техников и не горел желанием прекращать контракт. Он меня и успокоил, сказав, что не против послужить, извинился, что так подвел меня.

Сегодня он получил первую увольнительную и спустился на Хипс, воспользовавшись попутным челноком с борта носителя. Вот тут мы отметили его службу. Он продал ремонтник – тот ему был не нужен, в будущем он собирался прикупить среднее судно, тем более средств у него теперь хватало. Во время увольнительной он сразу открыл счет в государственном банке королевства, поставил банковский имплант, и ему на счет капнуло без малого полмиллиона неустойки. Я на эти деньги не претендовал, хотя Андрей и собирался половину перевести мне. Деньги его, получены за дело, а я сам заработаю. Теперь ему хватит на отличное среднее судно, после службы он станет судовладельцем. Андрей по неустойке получил восемьдесят процентов с полумиллиона, юристы корпорации еще те зубры были, переплюнули тех, кого нанял я, и снизили сумму неустойки до десяти процентов. Из них половину выплатила корпорация, остальное повесили как долг на провинившегося чиновника. Таких средств у него не было, всего тридцать процентов наскрести смог, остальное погасило государство, и бедолага теперь должен был отрабатывать этот долг. Но проблемы того чиновника меня не волновали совершенно, главное – средства получены, и все в порядке. С самим чиновником мы не встречались, хотя почесать кулаки было желание. Тот, когда отправлял Андрюху к военным, прибрал все, что у приятеля было при себе. А Андрей после компании по установке симбионтов имел при себе пластинки с базами знаний. По суду чиновник их вернул, сейчас я как раз и передал пластинки Андрею, чтобы он продолжил самосовершенствоваться.

Только после того как Андрей распродал все свое имущество, мы посидели, хорошо так посидели в ресторане на прощание. Сколько мы еще не увидимся – никто из нас не знал, может быть, вообще никогда, так и прощались. Наконец проводив его – челнок уже взлетал, – я отлип от стены и направился к выходу. Сегодня мы пользовались такси, все же изрядно пьяны были. Сам-то я не особо спиртное уважал, но тут ситуация требовала. Добравшись до фрегата, я принял душ и завалился спать, слишком я сегодня устал. Завтра лечу к порталу, а сегодня отдыхаю, заслужил.