Война миров (пер. Магур)

Я должен сознаться, что после всех пережитых ужасов и опасностей у меня осталось чувство сомнения и неуверенности. Иногда я сижу в своем кабинете и пишу при свете лампы, и вдруг мне кажется, что цветущая долина внизу вся в пламени, а дом кругом пуст и покинут. Я иду по Байфлит-род, экипажи проносятся мимо, мальчишка-мясник с тележкой, кэб с гостями, рабочий на велосипеде, дети, идущие в школу, — и вдруг все становится смутным, призрачным, и я снова крадусь с артиллеристом среди ужасной мертвой тишины. Ночью мне снится черная пыль, покрывающая траурной пеленой тихие улицы, и исковерканные трупы в ее черном саване. Они поднимаются, страшные, обглоданные собаками. Шепчут что-то, беснуются, бледнеют, расплываются искаженные подобия людей, и я просыпаюсь в холодном поту во мраке ночи.

Если я еду в Лондон и вижу оживленную толпу на Флит-стрит и Стрэнде, мне приходит в голову, что это только призраки минувшего, двигающиеся по улицам, которые я видел такими безлюдными и тихими; это лишь тени мертвого города; это последняя насмешка гальванизированного трупа над жизнью.

Так странно стоять на Примроз-Хиллс — я был там за день перед тем, как написать эту последнюю главу, — и видеть широкое нагромождение домов, неясных и голубоватых в пелене дыма и тумана, сливающееся с горизонтом; видеть публику, разгуливающую среди цветочных клумб; видеть толпу зевак вокруг неподвижной машины марсиан; слышать возню играющих детей и вспоминать то время, когда я видел это место разрушенным, пустынным в лучах рассвета последнего дня…

Но самое странное — это держать снова в своей руке руку жены и вспоминать о том, как мы считали друг друга погибшими.

1898