Воина миров. Второе пришествие

Они отказались от возни с кровью домашних животных и перешли на выкачивание крови у своих порабощенных создателей. Они продолжали биться над решением задачи, но те, кто дал им эту цель, уже мечтали только об одном — чтобы планета погибла раньше, чем они придумают, как ее спасти. Генераторы тепла теперь питали смертоносные лучи, плантации арры стали местом, где в нечеловеческих условиях трудились миллионы рабов.

Через какое-то время в рядах чудовищ произошел раскол. Одни пришли к выводу, что спасти планету невозможно, и переключились на поиски способа переселиться с нее в более пригодное место. Они выбрали для этого Теплый Мир. Другие упорно продолжают искать решение первоначальной задачи. Их называют Непреклонными. Они оказались в меньшинстве, и к тому моменту, когда все было готово для первой попытки полета к Теплому Миру, занимали всего три города в экваториальной области. Иногда между двумя лагерями вспыхивают войны, заканчивающиеся всегда поражением Непреклонных. Но раз от раза войны становятся все более ожесточенными, ведь людей — источника крови — на планете остается все меньше.

Сторонники переселения в Теплый Мир очень многочисленны, они не остановятся ни перед чем. Отправив первую партию снарядов, они только ненадолго отвлеклись, чтобы расправиться с восстанием, поднятым мессией Амелией. Жестоко подавив восстание, они с прежним рвением возобновили подготовку к переселению и сейчас смогли отправить новую партию снарядов.

Когда Иррат закончил говорить, солнце уже заметно продвинулось к закату. Марсианин очень устал, но его никто не прерывал — опасались упустить что-нибудь важное. Истощенный, он расслабленно вытянулся в кресле и молча посмотрел на слушателей.

«К чему приведет моя откровенность?»

Профессор Уотсон еле справлялся, скрывая дикое возбуждение от услышанного. Рассказ настолько точно повторял его теорию, что о большем и мечтать нельзя. Спустя некоторое время, когда Иррат придет в себя, нужно будет прояснить некоторые детали, но уже сейчас можно смело утверждать, что десятилетия, потраченные профессором на исследования, не пропали зря. Теперь профессор имел все основания убеждать командование сил сопротивления в том, что необходимо использовать его теорию для победы над чудовищами.

Уотсон собирался немедленно потребовать созвать совещание штаба, чтобы аргументировать свое предложение. Теперь все доказательства в его распоряжении.

С доктором Лозье творилось нечто столь же грандиозное. Осознание правоты Уотсона вызвало у доктора чувство небывалого восхищения. Но это было не восхищение гениальностью старого ученого. Да, это присутствовало, но в меньшей степени, чем потрясение от перспективы использования его открытия. Только теперь Лозье начал понимать, какую мощь представляет собой наука о генах, открытых профессором.

Новый взгляд на бесконечность возможностей стремительно менял воззрения Лозье на цель его будущей жизни. Потрясение открытием полностью вытеснило из сознания невероятный рассказ о людях, прилетавших на Марс.

«Гены! Могущество!»

Доктор Лозье встал из кресла совсем другим человеком.

Глава 8

Инженер Салье сидел за верстаком в комнате, битком набитой инструментами, слесарным оборудованием, станками и измерительной аппаратурой. в дверь постучали.

— Войдите! — крикнул Салье.

Дверь распахнулась, внутрь протиснулся невообразимых размеров человек. Ему пришлось сильно пригнуть голову, он осторожно прошел, едва не задев плечами оба косяка сразу.

— Тесновато живете, — проворчал гость, впрочем, вполне добродушно. Он говорил по-французски с сильным акцентом, Салье не смог определить, с каким именно.

— С кем имею честь?

— Иван Кулибин, прямым ходом из Лондона.

Пришедший огляделся, но дальше пройти не торопился. Проход между двумя станками был подозрительно узок.

— Клод Салье, инженер-механик, рад познакомиться.

— Я тоже по этой части, — ответил новый знакомый. — Ваши ребята откопали меня в Лондоне, вовремя успели, не то я бы скоро там коньки отбросил.

— Говорите, Кулибин? а не из тех ли…

— Они самые. Мы одни такие.

— Вот Морис удивится.

— Что за Морис?

— Морис Антрак, мой коллега по работе здесь. Изучаем образцы, снятые со снаряда. Я — по механике, он — больше по материалам необычным.

— Ну, значит, я попал, куда надо.

Кулибин наконец решил рискнуть, стал пробираться дальше. Один из станков, тот что оказался полегче, с натужным скрипом уступил давлению богатырской груди и съехал в сторону, пока не уперся задней стороной в стенку.

— Да, действительно тесновато, если подумать, — заметил Салье.

— Да ерунда! в тесноте, да не в обиде, как у нас говорят. Присесть бы мне, а то колено поцарапал, все ноет и ноет.

Он присмотрел свободное местечко на полу, огляделся в поисках стула. не найдя свободных сидений, подошел к железному закрытому ящику, стоявшему на верстаке. Взяв его в руки, Кулибин легонько встряхнул, но ничего по звуку не определил. Поставил ящик на пол, уселся, крёхнув, вытянул вперед больную ногу.