Война Моря и Суши

Парень принялся неуклюже вставать со ступеней. Протез не слушался, искусственная ступня скользила по гладкому покрытию. Арт оказался рядом и подхватил беднягу, не дав тому упасть. Девушка благодарно кивнула и сказала шёпотом:

– Ник был на поверхности. Он знает, что говорит.

– Да уж! – голос Ника дрогнул, он смотрел Арту в лицо, и тот за неподвижной маской молодящей искусственной кожи разглядел боль, страдание и горечь искалеченного парня, втянутого в мясорубку Четвёртой мировой.

Зелма скрылась в дамской комнате.

Мужчины стояли друг напротив друга и молчали.

Небрежное слово из уст устроительницы вечера всколыхнуло парня изнутри, и Ник признался Валевскому, как порой, неожиданно для себя, признаются человеку, которого видят в первый и последний раз:

– Мне осталось недолго. Похоже, я подхватил одну из болячек внешних, пока валялся без сознания, сорвав защитную маску. Вот с сестрой решил прогуляться в Эдем: денег за три месяца службы как раз хватило на одну приятнейшую вечеринку. А она ничего – пусть порадуется, – он кивнул в ту сторону, где скрылась Зелма.

Арт пожал запястье ветерана.

Затем прошёлся с братом и сестрой до выхода из оранжереи.

Возвращаться в патио не хотелось: слишком контрастным было то, что полыхало недобрым светом в глазах солдата, и всё, о чём приветливо и сладко щебетала благородная Анна Эйджи с пафосным букетом в высоко уложенных волосах.

Он побродил по дорожкам сада, разглядывая живые цветы и искусственных бабочек так, как будто видит их в первый и в последний раз. Решил, что ни к чему дожидаться Марка Эйджи, и отправился домой.

* * *

– Спасибо, Ник! Ты у меня молодец! – Зелма прощалась, счастливая вечеринкой и тем, что всё прошло хорошо. Почти хорошо, не считая резкого выпада брата в сторону устроительницы вечера, немного смутившего публику. Теперь она может быть свободна. О том, каким будет новый день для Ника, думать не хотелось. Брат стоял перед ней бодрый и подтянутый. Какой-то даже слишком выпрямленный.

Она решила не вибрировать понапрасну тревогой.

Была бы мама, Зелме необязательно было бы думать о таких вещах. Но мама далеко. Так далеко, что порой Зелме не верится в её существование. Родители в Антарктиде, обслуживают атомный энергетический модуль Колоний. Электронная система внешних никак не связана с интернет-сетью подводников. Так надо, так решили прапредки: слишком разные и не пересекающиеся миры, и всё бы хорошо, но переговоры – они так редки.

Уезжая по контракту, мама взяла слово со своей драгоценной маленькой Зелминь, что она будет душой семьи и по-матерински проследит за тремя взрослыми братьями. В первом же нападении внешних на порт Посейдон погибли старшие ребята Вилкат, а младший, Ник, которого она помнит резвым и жизнерадостным мальчонкой, вернулся покалеченный и совершенно сломленный. Он был неподалёку от Илмара и Руди, просто ему повезло чуть больше, его сняли с горящего причала…

Зелма Даугава подумала: может, им поселиться рядом на время?

Может, Нику нужно её присутствие?

От большой семьи Вилкат остались они вдвоём… Эта война…

Пожалуй, она всё усложняет.

Брат сейчас обращается к ней, и у него весёлый голос:

– Зелминь, заведи себе мужика, ты сегодня слишком старательно льнула ко мне. И тот парень, штифтист, вряд ли решился просить у тебя код связи.

– Почему он – штифтист? – лениво переспросила Зелма, невольно вспоминая широкий в плечах торс незнакомца с могучими предплечьями. Действительно, он может быть и спортсменом…

– Штифтист, точно: он ловко подхватил мой мешок с костями на скользких, бездна их побери, ступеньках. В общем, я всё тебе сказал.

Новое лицо Ника ещё слабо передаёт эмоции, но голос выдаёт приподнятое настроение. Она рада этому.

Зелма кивнула на короткую культю, только что освобождённую от протеза:

– Растереть?

– Я сам. Поезжай домой, – решительно отказался брат, бережно отставляя искусственную конечность, с которой теперь ему предстоит жить.

Сегодня он великодушен и совсем не раздражён. Наверное, Эдемский сад и на него подействовал умиротворяюще. Великая глубь! Пусть бы к нему вернулась Катрин, и всё было бы хорошо.

Зелма предложила:

– Через неделю мы танцуем на сцене «Наяда», могу взять билет. И даже два.

– Один. Для меня, – бесстрастным голосом ответил Ник. – Спасибо, Зелминь! Спокойной ночи!

Она поняла, что Катрин не вернётся.

* * *

В следующий выходной Валевский, по определению инсуба, законченный карьерист, как обычно, работал до обеда. Когда вышел из здания Главного Управления, улицы оказались запружены митингующими. Огромная толпа стекалась в центр рифа Союз. Такое доводилось видеть разве что в дни больших спортивных соревнований в местах, где транслировали огромные кубо-кубо. Но сейчас всё было иначе, и атмосфера насыщена тревогой.

«Время перемен!» – смысл рекламного слогана в кадре огромного видео на перекрёстке показался зловещим не только Арту; отдельные из толпы поднимали глаза, читали надпись и начинали скандировать: «Время перемен!»