Война на истощение

— Да, тяжко вам приходится, — сказал он с серьезным выражением на лице. — Давай выпьем!

Оба выпили и пригубили стаканчики с кофе. Полещук вытащил из пачки очередную сигарету. Озеров наполнил рюмки.

— Еще по одной, — сказал он. — За удачу и все хорошее!

Выпили.

— Ну, что, — не выдержал Полещук, — давайте к делу! Только это вряд ли получится…

— Не забывай, Саша, что ты советский офицер! — сверкнул линзами очков Озеров. — Это — во-первых. А во-вторых, мы не вербуем своих — речь идет о привлечении тебя к работе военной разведки. Пойми правильно: нам нужны такие люди, как ты, эрудированные, отлично владеющие языком, знающие местные реалии, напрямую общающиеся с египетскими офицерами…

— Глаза и уши?

— Да, глаза и уши. А для начала — контакт с Сафватом…

«Коготок завяз — всей птичке пропасть», — подумал Полещук и сказал:

— С Сафватом я постараюсь аккуратно поговорить. Пусть он сам решает, контачить с вами или нет. Насчет остального подумаю. Но, Валерий Геннадьевич, я обычный канальский переводчик… Какой с меня толк, какая информация?

— Переведем, Саша, будешь в генштабе работать. В Каире. Давай еще коньячку!

— Ладно, подумаю. Наливайте!

— Давай-ка, Александр, смоделируем твою предстоящую беседу с Сафватом, — произнес Озеров, наполняя рюмки янтарным напитком. — Очень важно не спугнуть товарища, подготовить его к контакту с нами. От этого, точнее, от твоего правильного общения с ним, зависит успех серьезнейшего мероприятия…

И Озеров, как когда-то в институте, долго инструктировал Полещука, что и как говорить египетскому офицеру, какие вопросы могут последовать, анализировал варианты ответов на них…

— О нашем разговоре, естественно, никому ни слова, — сказал он напоследок.

— Понимаю, «двойка»! Какие, к черту разговоры на стороне!

— Хорошо, что понимаешь. Ну, поехали! — поднял рюмку Озеров. — За будущее сотрудничество!

Возвращаясь в Насер-сити, Полещук прокручивал в голове разговор с Озеровым и мучительно искал выход из сложной ситуации, в которой невольно оказался. Он представил себе удивленное лицо комбата, когда тот услышит о связях Полещука с некой советской спецслужбой и предложение встретиться с ее представителем. И ему стало тоскливо. Полещук решил позвонить Сафвату, которого действительно давно не видел, но никаких разговоров на тему, предложенную Озеровым, не вести. На кой хрен мне это нужно? — спросил он сам себя. А тем более Сафвату! Стучать на своих!..

…В начале февраля лейтенанта Полещука приказом главного военного советника перевели из пехоты в войска ПВО, в 8-ю дивизию. В радиотехнические роты, дислоцированные в зоне Суэцкого канала, от Порт-Саида до Сохны и южнее, тем же приказом были направлены многие квалифицированные переводчики-арабисты. Никто из них не знал, что случилось, но еще в Каире, в офисе генерала Катушкина, все они почувствовали, что грядут некие серьезные события…

Часть вторая. ГОРЬКОЕ ОЗЕРО

Глава первая

Группа израильских самолетов вчера подвергла атаке египетские позиции в районах Порт-Тауфика и Кибрита (южный сектор Суэцкого канала).

Представитель вооруженных сил ОАР заявил, что во время воздушного боя к северо-западу от Порт-Саида египетские самолеты сбили израильский истребитель-бомбардировщик «Фантом».

(Каир, 9 февраля, ТАСС)

— Ну, и кто твой ротный? — спросил Лякин, ухмыляясь в свои прокуренные пшеничные усы. — Ого! Целый капитан! Агеев, говоришь? Да, старик, опускаешься ты все ниже и ниже…

— Значит, так надо, Серега, — ответил Полещук. — Мы же собой не распоряжаемся. Какая разница — кто и где, капитан или полковник, все равно канал!

Полещук замолчал, глядя на Лякина, разливающего по стаканам разбавленный спирт.

— Давай, Саня! За твое назначение! Надо же — ротный переводчик!

Полещук молча выпил спирт, ткнул вилкой в банку с консервированным тунцом, вытащил кусок, отправил его в рот и сказал:

— Не глумись, Лякин! Ну, тебя на хрен!

— А где рота-то? Сколько до супостата?

— Фаид. Большое Горькое озеро… До евреев всего пять километров по воде…

— Да, — с чувством произнес Лякин. — Не повезло… — Он осушил стакан, поморщился и, не закусывая, стал дымить «Клеопатрой». — Для самолета пять километров — это секунды, а радар — та еще цель… Не повезло… Когда едешь-то?

— Не знаю, Сереж. Жду этого Агеева. Завтра должен прилететь. Значит, дня через три поедем на позицию.

Лякин задумался, потом положил в пепельницу дымящуюся сигарету и взял бутылку с разбавленным спиртом.

— Давай, Щука, еще махнем спиртяги. Дела, похоже, очень хреновые, евреи раздолбили буквально всю ПВО… Мой генерал намекает, что скоро грядут изменения, но не говорит, какие. Только палец ко рту прикладывает, мол, секрет и тайна великая…