Война на Кавказе. Перелом. Мемуары командира артиллерийского дивизиона горных егерей. 1942–1943

– Двадцать убитых, тринадцать раненых и двое пропавших без вести.

– Что ж, тогда вы будете в состоянии обслуживать эти орудия.

– Если мне удастся отбить все четыре орудия, то на них людей не хватит. Поэтому я хотел бы просить вас, господин майор, если мне придется тяжко, поделить людей между батареями поровну.

– Естественно, это будет сделано.

– Похоже на то, что и дивизии в целом приходится тяжело. Те, кого они прислали нам в помощь, наполовину детей из учебной роты и стариков из обоза, – это последнее, что они смогли наскрести.

В ходе точно в срок начавшейся атаки я с Гердом Мейером продвинулся так далеко вперед, насколько это позволило яростное сопротивление врага. Слева от нас сквозь артиллерийский и минометный огонь противника рвался вперед наш егерский полк. Когда мне удалось связаться по рации с действующим там передовым артиллерийским наблюдателем, я узнал, что только что погиб капитан Аббт. Он был серьезным, иногда угрюмым человеком и поэтому не пользовался особым расположением наших передовых наблюдателей. Но я знал, что он всегда нес тяжелый груз ответственности за своих людей.

Герд Мейер прервал наступившее молчание:

– У отважного офицера жизнь всегда коротка.

– Вы произнесли это как неопровержимую сентенцию. Если бы это в самом деле было так, то мы должны были бы стыдиться того, что хотим вернуться домой живыми и здоровыми. А мы все же на это надеемся.

– Надеемся? Да я уверен, что не переживу эту войну.

– Вы это уже однажды говорили, тогда, во время нашего броска на Пшехе. И я тогда вам возразил, сказав, что надо надеяться на свою счастливую звезду.

– А если человек не может надеяться?

– Осторожно!

Разрыв снаряда в непосредственной близости от нас прервал наш разговор и заставил вернуться к суровой действительности.

Активная и пассивная отвага

Вечером того же дня мы сидели в более просторной комнате дома, который теперь мой штаб делил с начальником отдела личного состава штаба дивизии. Кроме нас, присутствовали также оба майора, мой адъютант, Герд Мейер, Нитман, командир 2-й батареи и однорукий адъютант начальника отдела штаба дивизии. Все мы находились в приподнятом настроении, поскольку все поставленные на сегодня цели были достигнуты нашими подразделениями. Непосредственный доступ к основной линии обороны по Лабине был опять возможен, захваченные было орудия взвода Людвига были отбиты у неприятеля. (Еще одна местечковая победа перед взятием Красной армией Краснодара 12 февраля и бегством немцев и румын на Тамань. – Ред.)

Начальник отдела личного состава штаба дивизии отправил дозорную группу, которая должна была прояснить ситуацию на правой части нашего участка фронта, где в тылу нашей линии обороны еще появлялись, по крайней мере время от времени, русские разведгруппы. Кроме того, дозорной группе было поручено проложить линию связи к линии обороны и при необходимости по дороге доложить о прокладке этой линии. Эту проделанную ими работу командир группы, унтер-офицер, постарался преподнести во всех деталях, сделав себе рекламу. Почти десять минут он расписывал совершенный ими подвиг. Когда он, наконец, сообщил о взятии в плен русской разведгруппы, начальник отдела личного состава сказал:

– Это просто выдающийся унтер-офицер. Надо будет представить его к Железному кресту I класса.

Эта реплика стала прелюдией к теме орденов, тем более что этот начальник отдела лично оформлял представления о награждении того или иного военнослужащего дивизии.

– Я желал бы, – возразил я, – этому человеку получить Железный крест I класса, если бы я не знал наверняка, что все мои люди заслужили точно такую же награду. Все, о чем доложил этот унтер-офицер, не более чем повседневная рутина. По собственному опыту я знаю, как легко взять в плен пару русских, когда за ними не присматривают комиссары. (Автор опять увлекся фантазией о «смирных» и «управляемых» русских. Видимо, впечатления от общения с предателями-«хиви» он переносит на весь народ, который и сломил мощь Германии (как до этого Франции в 1812–1814 гг., Швеции в 1700–1721 гг., Польши в XVII в., Османской империи в XVIII–XIX вв. и т. д.). – Ред.)И когда я вижу, что ныне все больше и больше входит в моду переполнять боевые сводки самовосхвалениями, я задаю себе вопрос: что нынче происходит с принципом – больше быть, чем казаться! Больше делать и меньше выставлять это напоказ! Партийные методы поощрения, к сожалению, теперь все больше и больше становятся похожими на армейские обычаи. Когда кто-то добросовестно выполняет свой долг, он в конце концов представляется к ордену. Но когда я представил командира батареи к награждению Железным крестом I класса, потому что он своей выдающейся по точности и действенности стрельбой обеспечил успех боя, тут же задается вопрос: а где свидетельства его отваги?