Война на Кавказе. Перелом. Мемуары командира артиллерийского дивизиона горных егерей. 1942–1943

Во время второго маршевого дня, под проливным дождем, нам удалось найти укрытие в одном селении, где уже остановился валлонский батальон под командованием Дегреля[14], который тоже входил в состав нашей дивизии. Дегрель, которого я знал по боям у Северского Донца, оказался очень приятным кавалером, обладавшим высокой культурой и обаянием. Правда, поддерживать общение с ним можно было только на французском языке. Вследствие недостаточного военного образования Дегреля командовал его батальоном не он, а офицер по особым поручениям в звании обер-лейтенанта. Но в качестве политического руководителя Дегрель был душой всего происходящего и безоглядно рвался в бой. Вместе с ним действовал приданный ему в качестве офицера связи очень умный и дипломатичный германский капитан.

Пока я дожидался в селении подхода моего подразделения, откуда-то издалека донесся шум боя. Вскоре конный вестовой доставил сообщение о том, что часть штабной батареи артиллерийского полка в ходе движения наткнулась на крупные русские силы и была уничтожена. Валлонский батальон тут же приготовился начать движение, чтобы перехватить врага. Дегрель предложил мне выделить ему в помощь по крайней мере два орудия.

Мое подразделение было пока что на отдалении четырех-пяти километров, горная артиллерия не могла еще передвигаться в одном темпе с другими частями. Однако при перевооружении нам удалось получить еще один тягач, а с его помощью своевременно моторизировать еще один взвод – два орудия и четыре зарядные повозки. Я отправил обер-лейтенанта Герда Мейера назад галопом с тем, чтобы он как можно быстрее доставил этот взвод. Он подошел как раз вовремя, когда начавшийся бой был уже в самом разгаре. Когда я услышал гул тягача, ломящегося сквозь лес, я, не выдержав, бросился ему навстречу. Однако я не стал закрывать глаза на то, что весь его личный состав состоит только из двух унтер-офицеров и нескольких артиллеристов из числа «хиви».

– Что за свинство? – бросил я старшему из двух унтер-офицеров. – Эти люди мне совершенно не нужны при ведении огня. Как такое вообще стало возможно?

– Все произошло очень быстро, господин майор. Мы остановились на отдых. Тут подлетел галопом обер-лейтенант Мейер и закричал: «Впереди будет бой! Выдвинуть моторизованный взвод! Добровольцы – вперед!» Все люди были в основном у полевой кухни. Они бросили свои котелки, побежали и попрыгали в повозку, которая уже двигалась. Лишь после я обратил внимание на то, что это были большей частью «хиви».

Мы выкатили орудия на опушку леса и с расстояния тысяча четыреста метров открыли беглый огонь. «Хиви» с большим усердием обслуживали орудия. Противник предпочел выйти из боя, углубился в лес, а затем рассеялся в горах. При этом нам еще удавалось обстрелять его, когда он появлялся на той или иной поляне. Как мы впоследствии установили из сводок о взятии пленных, оказалось, что здесь мы имели дело с усиленным пехотным полком, который я встретил двумя днями раньше до нашего выхода из Майкопа. Так как теперь дорога для противника к перевалу, ведущему к Туапсе, была перекрыта, ему оставалось подниматься только к перевалу Тубы, что было для него гораздо менее приемлемо.

На обратной дороге мы погрузили на наши повозки разбитый транспорт и погибших из штабной батареи. К полю боя я отправил небольшую команду, чтобы предать там земле, прямо на месте гибели, тела убитых.

* * *

На следующий день мы двинулись через напоминающую парк долину реки Пшеха, за которой горы резко набирали высоту. В этих горах русские оборудовали мощную оборону: наши передовые части смогли продвинуться только до начала предгорий. Основная часть дивизии группировалась теперь у входа в ущелье Пшехи, в то время как один батальон для охраны левого фланга был выдвинут в ущелье Цице, притока Пшехи.