Война, на которой мы живем. Байки смутного времени

И вовсе не потому, что считаю его плохим режиссером, упаси меня Бог, Никита Сергеевич отличный режиссер — мы с ним просто невообразимо далеко разнесены в эстетической, так сказать, системе координат.

И последние «шедевры» его поэтому — просто не смотрел и пока что не собираюсь — он имеет право снимать, что хочет, а я имею право смотреть исключительно то, что захочу.

Но творящаяся в регулярно почитываемых мною различных печатных и электронных СМИ настоящая, извините, вакханалия по поводу личности Михалкова и его творчества даже меня достала уже настолько, что я скоро пойду записываться в его поклонники. Чисто из чувства противоречия: «если Евтушенко против колхозов, то я — за» (И.А. Бродский).

Ну, ведь всем все понятно: и то, что не годится Никита Сергеевич ни в пророки, ни в «вожди народные», ни даже в «бесогоны», как бы он там еще себя ни обзывал и как бы себя не, выражаясь маркетинговым языком, позиционировал.

Но «Я шагаю по Москве» вы куда девать собрались? А «Рабу любви»? А «Свой среди чужих»? А «Пять вечеров»? А «Обломова»? А «Неоконченную пьесу…»? А «Родню» с великой Мордюковой? А «Утомленные солнцем» — в первой своей, еще доримейковой, абсолютно бесспорной, на мой неискушенный взгляд, ипостаси?

Да — никуда.

Они уже в истории русской культуры. Хрен доплюнете.

Так что, как бы Никита Сергеевич ни пыжился, ни топорщил усы, ни осваивал бюджетные деньги и ни грозился гонять бесов — уж одно-то его качество по любому никуда не денется: Михалков — великий русский режиссер. Это уже исторический факт. Так получилось, извините. Он не виноват.

Поэтому есть огромная просьба ко всем его критикам: оставьте дедушку в покое, пожалуйста. Критикуйте фильмы, если уж они вам говном кажутся, но не переходите грань.

Других Михалковых у нас сегодня просто нет.

Символ ушедшей эпохи

Чуть больше двадцати лет назад, 24 августа 1990 года, скончался Сергей Донатович Довлатов — наверное, последний настоящий классик русской советской литературы, ею отвергнутый и отторгнутый отнюдь не по причине какой бы то ни было антисоветскости, а просто по причине таланта.

Который у него был.

А у «среднего класса литературного чиновничества», которое решало писательские судьбы тогда (заметим, в скобках, что продолжает пытаться решать и сейчас), — не было. Ну, как такого рядом с собою поставишь?! Ведь сразу же понятно, кто тут бездарность-то. Все остальное — фикция.

Тот же «классик советской литературы» Бондарев значительно жестче проходился по советской же действительности, чем Довлатов со всеми своими «Зонами» и «Заповедниками».

Просто «пряников сладких всегда не хватает на всех». Социальных лифтов нет, в смысле.

Талант в этой ситуации жутко опасен.

Это у Сталина «других писателей у меня для вас нет» было актуальным.

Другие личности, другая эпоха.

А в мое время, накануне развала империи, только на одном малюсеньком по численности потоке в Литинституте человека четыре блистали довольно известными фамилиями. Про «региональных классиков», близких и дальних родственников и просто носивших папашину фамилию без псевдонима даже и вспоминать как-то не хочется: вам, по прошествии лет, эти фамилии с псевдонимами все равно ничего особенного не скажут. Река времени унесла.

Но были-то — ого-го!

Ставить таких рядом с Довлатовым — это сначала нужно было Довлатова по яйца в землю закопать, а то как-то даже и сравнивать неудобно…

Еще раз скажу: Советский Союз сгубили не американцы со своей «холодной войной» и не крах социалистической экономики. Советский Союз сгубил страх закостеневших геронтократов перед «новым Сталиным», которого они видели в любом талантливом управленце, и от которого спасались, наглухо задраив «социальные лифты».

Помните анекдот про внука полковника, который мечтает стать генералом: «Нет, не станешь, малыш. У генерала свой внук есть!»?

Эта херня просто не могла не взорваться — именно потому, что знаменитые шевчуковские «мальчики-мажоры» изначально не могли и не хотели знать вообще никакой конкуренции. Точнее, их папаши не хотели. А дедушки — тем более, потому как знавали страх куда больший, чем их папаши.

Еще раз: эта херня просто не могла не рвануть.

Она и рванула.

До сих пор, блин, расхлебываем…

А тогда Довлатову, чтобы стать великим русским писателем, пришлось уехать в Америку, где он моментально возненавидел всю «антисоветскую эмиграцию»: такого откровенного «совка» ему не удавалось встретить даже в самой глухой российской провинции, даже среди тех, кто его травил и не давал печататься в СССР.

Парадокс, казалось бы.

Хотя, если так внимательно вдуматься — вообще ни разу не парадокс…

Всяк сущий в ней язык

Все-таки России всегда так удивительно везло на гениев, что даже у меня, завзятого, надо сказать, в этом отношении, циника, иногда появляются мысли о мистичности ее великой судьбы.

Тут ведь не в том дело, что они появлялись. В той же Германии гениев ничуть не меньше было, а может, и побольше, чем у нас. Просто у нас они появлялись как-то удивительно вовремя.