Война на реке

Путь через пригород растянулся на две мили, и генерал, который вместе со штабом шел впереди, вскоре оказался, вместе с сопровождавшей его ротой, пулеметами Максима и артиллерией, у подножья большой стены. Для ее защиты собралось несколько сотен дервишей, но поскольку стена не имела парапета, с которого они могли бы вести огонь, их оборона не могла быть достаточно эффективной. Они сделали несколько выстрелов наугад, в ответ на что с нашей стороны энергично ответили пулеметы. За четверть часа стена была очищена от солдат противника. Сирдар установил две пушки 32-й полевой батареи у ее северного угла, а затем, в сопровождении оставшихся четырех орудий и 14-го Суданского полка, направился на восток, двигаясь вдоль основания стены в сторону реки, в поисках прохода во внутренний город. Брешь, пробитая в стене канонерскими лодками, была временно закрыта деревянными створками, но главные ворота были открыты, и через них генерал проник в сердце Омдурмана. Внутри городских стен нашему взору предстали сцены, еще более ужасные, чем в пригороде. Всюду были видны результаты артиллерийского обстрела. Изуродованные тела женщин и детей валялись вдоль дорог. Трупы дервишей, которые под палящими лучами солнца уже начали разлагаться, усеивали землю. Дома были набиты ранеными. Сотни разлагавшихся трупов животных наполняли воздух тошнотворной вонью. Здесь, как и за стеной, озабоченные жители поспешили заверить нас в своей лояльности. Переводчики, разъезжавшие вдоль узких аллей, объявляли те мягкие условия, на которых победители готовы были принять капитуляцию, и призывали местных [303] жителей сложить оружие. Огромные кучи сданного оружия громоздились на улицах, их охраняли суданские солдаты. Всех дервишей, отказавшихся немедленно сдаться, расстреливали или закалывали штыками, а шальные пули время от времени свистели вдоль улиц. Но в то время, как женщины толпились вокруг его коня, а угрюмые мужчины отстреливались из домов, пока одни побитые воины бросали свои копья на землю а других, все еще сопротивлявшихся, расстреливали по закоулкам, сирдар среди всего этого смятения, вони и опасностей упорно продвигался вперед, пока не достиг гробницы Махди.

У мечети два фанатика напали на суданский эскорт, и каждый из них успел убить или тяжело ранить по одному солдату, прежде чем их пристрелили. День уже клонился к концу, и до тюрьмы они добрались уже на закате. Генерал первым вошел в это грязное и мрачное логово. Чарльз Ньюфилд и еще около тридцати закованных в цепи пленников получили свободу. Ньюфилд, которого посадили на пони, казалось, потерял рассудок от счастья. Он постоянно что-то говорил и жестикулировал с нездоровым воодушевлением. «Тринадцать лет — сказал он своему спасителю — я ждал этого дня». Из тюрьмы, поскольку уже стемнело, сирдар отправился на большую площадь перед мечетью, где разместился его штаб, и где уже устроили привал обе британские бригады. Остальная часть армии расположилась вдоль дорог в пригороде, и только бригада Максвелла осталась в городе, чтобы довершить восстановление закона и порядка — работа, детали которой, к счастью, были скрыты мраком ночи.

В то время как сирдар с пехотой занимал Омдурман, британская и египетская кавалерия обошли город и встали к западу от него. Здесь мы простояли в ожидании около двух часов, прислушиваясь к затихающей стрельбе, доносившейся из-за городской стены, и гадая, что же там такое происходит. Большие толпы дервишей и арабов, которые, сбросив свои джиббы, перестали быть дервишами, появились среди домов на краю города. Несколько сотен их, с двумя или тремя эмирами, вышли, чтобы сдаться, и мы оказались так нагружены копьями и мечами, что унести их все было невозможно, и много интересных трофеев пришлось уничтожить. Уже стемнело, когда неожиданно прискакал полковник Слатин. Халифа бежал! Египетская кавалерия должна была немедленно [304] броситься в погоню. 21-й уланский полк оставался на месте в ожидании дальнейших приказов. Слатин казался очень озабоченным. Он быстро переговорил о чем-то с полковником Бродвудом, пристрастно допросил двух сдавшихся эмиров и ускакал во тьму. Следом за ним рысью двинулся египетский эскадрон.