Война на уничтожение. Третий рейх и геноцид советского народа

Таким образом, русские, украинцы и белорусы с советских территорий считались в рейхе представителями низших рас. Их дискриминационный статус носителей «иноплеменной крови» был закреплён законодательно: особенно наглядным проявлением этого стал запрет на брак с германцами. Маленьких детей с внешними признаками принадлежности к арийцам искали и вывозили с восточных территорий, собираясь «германизировать» в интернатах «Лебенсборна». «Нордических» детей старше 10 лет Гиммлер предписал убивать, чтобы в будущем они не стали лидерами сопротивления. Полной горя и унижений была судьба советских остарбайтеров, которые носили на одежде позорный знак OST и находились в рейхе на положении невольников. Таков был промежуточный результат расистской политики Гитлера.

***

Политику расчеловечивания поддерживала назойливая пропаганда. В ходе нападения на Советский Союз нацисты попытались полностью вывести понятие «Россия» из информационного поля. К этому ухищрению прибегли, чтобы внедрить в сознание германского обывателя простую идею: после 1917 года России попросту больше нет. Так немцев подводили к мысли, что после победы над большевиками бывшие российские территории окажутся своего рода «чистым листом» и поэтому вполне естественно будет колонизировать их.

Важной задачей прессы на этом этапе стало устранение всех возможных ассоциаций Советского Союза с Россией. В начале июля 1941 года слова «Россия» и «русский» были официально запрещены для употребления в нацистской печати. Параллельно из прессы тотально «изгнали» информацию о русской культуре. «По моей просьбе фюрер налагает запрет на русских писателей и композиторов. Пока на всех», — записал министр пропаганды Йозеф Геббельс в своём дневнике. В директиве для средств массовой информации от 2 июля вполне откровенно говорилось: «С данного момента следует отказаться от обсуждения русского искусства, литературы и пр. Для нас вообще не существует России, только Советский Союз. Даже выражение “Советская Россия” не вполне желательно»[778]. Впоследствии в арсенал словоупотребления вошли важные эвфемизмы. Вместо слов «русский народ» использовалось нейтральное «население», вместо слова «Россия» — в зависимости от контекста — абстрактное «Восточная Европа» или просто «Восток».

Та часть русской эмиграции, которая игнорировала программные заявления из «Майн кампф» и трактовала начавшуюся войну как схватку против коммунизма за возрождение «белой России», была жестоко обманута в своих ожиданиях. Уже 26 июня министерство пропаганды дало указание «не использовать заявления русских эмигрантов, желающих добровольно участвовать в борьбе с Советским Союзом». Спустя несколько дней последовало уточнение по данному вопросу: «Желания прежде всего старых царских эмигрантов полностью беспочвенны. Подобные запыленные великорусские планы совершенно неинтересны, ибо приведут опять к империализму»[779]. Наконец, 1 августа эта тема третий раз прозвучала в указаниях для прессы: «Прежде всего не позволяется использовать отклики царских и белых русских. Мечты русских эмигрантов в Германии, Франции и где бы то ни было не имеют никаких надежд на осуществление. Любая реакция белых русских будет националистической, а посему неприемлемой. Мы не хотим превратить русских в хороших немцев, а хотим сделать из них понятливых тружеников во благо европейского континента»[780]. В том же русле лежит стремление нацистских пропагандистов свести к минимуму упоминания Ленинграда и Москвы; как сказал заместитель Геббельса Ганс Фриче редакторам газет, «всё равно этим городам не придётся существовать после нашей победы, поэтому привлекать к ним внимание бессмысленно»[781].