Война над бездной

И опять же неожиданно для него, уже готового умереть, погибнуть за такое кратко мимолётное счастье своё, эти трое, молча, упрятав, заглотив языки паршивости, поворачивались боком, затем ступали прочь, шли, переходили неширокую улицу, и дальше, дальше по другой мостовой в ту сторону туда, куда и направились заведомо.

И стоило взглянуть на красавицу…

Он не стал спрашивать спутницу, что это было, хотя мысли уже завихрились…

И первым делом стоило подумать о том, почему ж она оказалась на этой неказистой улочке, такая красавица и вроде бы из аристократов и притом пешком. И остановилась, увидев его, и окликнула приветствием. И пошла вместе в ним. А что случилось с этими троими? Мгновенный гипноз?! Так она владеет, так она невероятна…?

Они пройдутся по городу, прогуляются таким образом и она уйдёт, уйдёт навсегда из его жизни, и всё же есть ему в последние дни о чём вспоминать, и это воспоминание будет тешить его душу, всегда израненную всегда сопутствующими болезнями, что преследуют его всю его постылую жизнь. И в вот в эти секунды, когда он вот так, просто так шёл рядом с ней, так захотелось ему жить, жить и радоваться жизни, что проступили слёзы, глаза увлажнились…

Он начинал задыхаться, шаги давались ему с трудом, но старался, как никогда в жизни, старался терпеть, не выказывать свою слабость от болезни, свою слабость перед неминуемо надвигающейся, ничуть не отложенной смертью, а девушка, красавица, похоже, никуда не спешила, пристроившись под темп, под ритм его шагов, когда он едва ль шаркая ногами, старался выглядеть как-то бодрее, хотя, вряд ли получалось у него это.

– А как зовут Вас? – неожиданно для себя, обращаясь на Вы, спросил он её тихим голосом, и откуда ж на него нахлынула такая смелость.

– Зови меня Ариндалия, – тем же красиво мелодичным голосом отвечала, называла своё имя красавица.

– О, какое имя, никогда не слышал, – искренне удивившись такому имени, каковое и впрямь никогда не слышал ни по жизни, ни по телевизору, спрашивал далее, что и могло прийти в голову в епрвую очередь. – А как переводится…, Ваше имя?

– Надежда, надеяться, верить…

«Красивое имя, как и она сама. Надежда, надеяться, верить. Да, было бы во что…», – сразу так подумал было, но вовремя заглушил такую мысль, решив твёрдо предаться настоящему мигу, настоящему истечению времени, что на исходе жизни казалось уж истинно сказочно волшебным, счастливым непомерно, уж не во сне ли, но нет, нет, никак не во сне. А какое ж счастье – чувствовать, ощущать дыхание ли, её ауру чистоты искренней, ореол присутствия! Ох, какая явь мгновения!

И жаль, что жизни исход, конец…

– А мой спаситель, он где? – и опять задавал вопрос, что также так и засел в голове.

– Мой старший товарищ на данное время находится дома, – отвечала красавица, и потому всё ясно, понятно, и потому оставалось идти рядом с ней, молча, наслаждаясь вот этим радостно счастливым мигом, что так нежданно свалилось на исходе жизни короткой.

Так они и подошли к небольшой площади одного из крупных универсамов города, по большей части такого гастронома, где рядками припарковались дорогие, недорогие иномарки различных марок.

– Наверное, мы с тобой прокатимся, – говорила она, обводя взглядом ряд иномарок перед универсамом.

Да, конечно же, конечно! И почему такая красавица и должна пешком…, а он подумал…

Они пошли вдоль ряда иномарок, что были по цене и дорогими, и недорогими, видом, дизайном, качеством, мотором такими крутыми, навороченными и не очень. «А какая ж у неё иномарка, какая?» – эта мысль успела дважды прокрутиться в его голове, когда вот и прохаживались…

Они прошли вдоль ряда и остановились перед самой последним автомобилем в самом краю, даже в стороне от ряда, что так притулился, именно так, ибо таковым автомобилем оказалась такая обшарпанная краской, да всем видом своим легковушка, однако, отечественной марки, что у него как-то и отвисла челюсть. Так это ж был старый, старый, невзрачный жигулёнок самого первого выпуска, ещё с начала семидесятых прошлого века, что в простонародье обзывали небрежно «копейкой», как бы указывая её место в иерархии автомобилей различных марок. У его одного знакомого, такого же невзрачного дедушки, была вот такая «копейка», потому он и знает такой отрезок истории отечественного автопрома.

А тем временем красавица плавным движение руки обводила в воздухе полукругом, и жест прямо у него на глаза имел значение, ибо и стало происходить невероятное…

Обшарпанный временем, замызганный автомобиль отечественной марки «жигули», такой потёртый, протёртый временем прямо на глазах его деформировался, трансформировался, превращаясь из гадко гадкого утёнка в грациозно стройного, прекрасного лебедя, что у него и дух захватило от такого ох сказочного чуда. Но как объяснить всё это?!