Война нервов

– Именно. Речь пойдет о последнем задании Карла. – Лобингер взял паузу. – Когда я расследовал это дело, мне пришли на ум определения: «он дорвался», «были варианты»… Главными действующими лицами в этой истории были три человека: вице-консул германского посольства в Мадриде Карл фон Фрикке, шифровальщик посольства Томас Хассель и секретарь Вильгельм Рейтер. Все трое работали в Мадриде с 1940 года. Сдружились. Образовали некий тройственный союз. Menage a trois, – на безупречном французском сказал Пьер, уроженец французского кантона. – Штаб-квартирой выбрали дом испанки Марсии Гонсалес, любовницы, а впоследствии жены Вильгельма Рейтера. Избегали политических тем. Гиля, обилие имен тебя не сбивает с толку?

– Я привык к массивам любого рода, – ответил Габриель. – На самом деле имен немного: ты назвал пять. Включая мое. – Он повысил голос: – Не называй меня Гилей!

Лобингер кивнул и продолжил:

– Томас Хассель. Его можно назвать зачинщиком. Он давал приятелям темы для обсуждений, что сейчас принято называть информацией к размышлению. В 1943 году через руки Хасселя прошла шифровка, содержание которой говорило об агенте швейцарского МИДа и о том, что он был не последним человеком в операции по переброске двух тонн золота из Швейцарии на адрес немецкого посольства в Мадриде.

– Эти данные ты получил от швейцарских источников?

– В основном из архивов «Штази». Много очень интересных документов ждут своих покупателей. Кстати, я потратил двенадцать тысяч долларов.

– Отлично, – равнодушно отозвался Габриель. Эта мизерная сумма вызвала на его губах презрительную усмешку. Всего двенадцать тысяч долларов не за тайну, а за подлинную историю и подлинные документы…

– К счастью, мне не пришлось иметь дело с американцами, – продолжил Лобингер, бултыхая ногами в бассейне. – Как ты знаешь, весной 1990 года документы службы безопасности «Штази», содержащие ценную информацию, в результате денежной сделки попали в руки заинтересованных сотрудников ЦРУ. Затем контрабандой были вывезены в Штаты. Значительную часть разведывательного архива восточным немцам удалось переправить в Советский Союз. Другая часть документов уцелела благодаря расторопности офицеров службы безопасности Восточной Германии, имевших доступ к хранилищам и успевших опередить разъяренные толпы восточных немцев: в январе 1990 года они штурмом взяли здание штаб-квартиры службы безопасности на Норманнен-штрассе в Берлине. Офицеры безопасности должны были сделать все возможное, чтобы архивы не попали в руки рядовых немцев, потому что папки с документами содержали имена секретных сотрудников «Штази». По горячим следам в те бурные времена их могли просто размазать по останкам Берлинской стены. Еще одна часть документов «Штази» пошла на продажу. Кто-то передал сведения в частные руки как залог спокойной жизни в новых условиях[17].

Лобингер выставил ладонь, как бы говоря, что он уже подходит к концу и рассказал все, что считает нужным.

– И, наконец, последняя категория. Есть агенты-наводчики. Маклеры. Они связаны с владельцами документов, которые уже давно обеспечили спокойное будущее своим детям. Это кадровые сотрудники Министерства госбезопасности ГДР. Незадолго до объединения двух Германий они разъехались в различные страны, прихватив значительную часть документов. Они занимаются исключительно продажей, – подчеркнул Лобингер. – Искать выгоду из самих документов – дело других людей. Они говорят себе: «Не распаляйся». И правильно делают. Продавцы же зарабатывают деньги на шантаже, включая, конечно же, шантаж политический. В ведомстве Гельмута Коля, к примеру, разведка «Штази» не прослушивала разве что туалетные комнаты. Стали всплывать такие подробности, после которых люди обычно сами подают в отставку, или их убирают с глаз подальше. Или пускают себе пулю в висок.

– Я понял, – быстро-быстро покивал Габриель. – Восточногерманская разведка не могла не проявить интерес к «мадридскому золоту», потому на протяжении ряда лет вела собственное расследование. И за дополнительной информацией ее сотрудники обращались в КГБ.

– Конечно, – улыбнулся Лобингер. – Но вернемся к нашему «тройственному союзу». К слову сказать, псевдоним швейцарского агента – Сокол. И это имя попало на глаза Хасселю лишь дважды. Последний раз – в 1945 году. "Согласовать место встречи с «Соколом»" – это первая телеграмма за подписью личного секретаря Риббентропа. Вторая, наоборот, ушла из мадридского посольства в Берлин через два дня: «Передача груза „Соколу“ тремя поверенными состоится у церкви Сан-Каэтано послезавтра в 22.30». Собственно генезис этих телеграмм лежит в основе операции по переброске золота в германское посольство в Мадриде. Советский разведчик сделал однозначный вывод: в последних шифровках, где снова упоминался агент Сокол, речь шла именно о золотых слитках.

– Он передал сообщение в Москву?