Война нервов

Он оглянулся. Ощущение постороннего взгляда не отпускало его ни на мгновение. Оттого, наверное, зачесались руки, за ними – шея, грудь.

Он был близок к истине, когда более внимательно рассмотрел кладку, увидел трещины на штукатурке и сделал вывод: стена возведена давно, но раньше взрыва газового баллона. Сильная детонация нарушила прочность стены. И в этом плане Габриелю повезло. Вынув один кирпич, он, прикладывая лишь незначительные усилия, стал вынимать соседние. Не заметил, как покрылся тонким слоем известковой, не цементной, пыли. Замечал другое: боязнь опустить голову, взглянуть на то, что воображение уже давно нарисовало перед его мысленным взором. И только сейчас ему на ум пришли слова Фонтенеля об ожидании слишком большого счастья…

Он в любой миг был готов посмотреть в глаза истине. Сейчас, когда на пол полетит вот этот кирпич. Нет, следующий.

Габриель опустился коленями на груду кирпичей, полез в карман за спичками. Впрочем, надобности в них не было. Света лампы хватало. Габриель подался вперед и заглянул внутрь. Тотчас невидимая рука отшвырнула его назад. Он нашел то, чего заслуживал. Сыщик по сути, он получил богатый материал к размышлению и расследованию.

Габриель поднялся наверх. В столовой он отыскал бутылку белого вина. Покручивая ее, он методично бил в донышко, выбивая пробку. Он редко пользовался штопором, считая этот варварский способ открывания лучшим: вспененное, налитое в бокал вино лучше дышит. Исключение – старые вина с осадком.

Налив вино в бокал, Габриель выдержал несколько секунд и только после этого отпил больше половины. Облизнув губы, допил остатки.

Прикурив, он размышлял, стоит ли сразу известить полицию о страшной находке и стоит ли извещать вообще. Детективы в любом случае возбудят уголовное дело, обнаружат ли они на трупах следы насильственной смерти или не обнаружат. Трупы не были похоронены, но тщательно спрятаны, об этом говорило несколько фактов. В этом случае полицейские перевернут весь дом, начиная с подвала, где помимо склепа есть хранилище.

Нет, он покачал головой. Эту тайну следует строго охранять от полиции. Это дело обросло множеством нитей, стоит потянуть за одну, как клубок распутается.

Габриель вышел во двор. Поманил монаха. Когда тот приблизился, дал ему пятьдесят евро. Монах благодарно поклонился. Сыщик оборвал его радость.

– Купи мне бутылку «Мерло».

И снова спустился в подвал. Разобрав остатки стены, молча уставился сначала на один труп, потом на другой. Время тщательно поработало над ними. Трупы представляли собой скелеты, и оба принадлежали мужчинам. Габриель не нашел ничего удивительного в том, что сохранилась одежда. Мужские костюмы обвисли на костях, один даже сохранил цвет – темно-серый в более светлую полоску. Фетровая шляпа, лежащая на полу, потеряла форму. Ботинки… скорее всего модные в то время, равно как и шелковый, отлично сохранившийся галстук. Габриель сделал этот вывод, основываясь на одежде в целом. Неотрывно связанные с золотыми слитками, эти два человека были погребены здесь в 1945 году. Но что-то подсказывало ему – раньше, намного раньше. И он понял, что навлекло его на эту мысль. В ногах первого трупа лежал автомат Томпсона, оружие гангстеров. Что тут же подсказало Габриелю дату: 14 февраля 1929 года, в Валентинов день, люди Аль Капоне в гараже из пулемета расстреляли членов банды Багса Морана. На этом сюжете продолжают греть руки голливудские сценаристы и режиссеры.

Как там сказал Капоне? «С помощью доброго слова и револьвера вы можете добиться гораздо большего, чем только одним добрым словом». Так, кажется, в такт своим мыслям покивал Габриель.

Он не мог отделаться от ощущения, что смотрит на членов банды. И вдруг понял, что прав. Была банда, был вооруженный налет – иначе как Рейтер завладел золотом?

Ему припомнились детали времен гонений. Вместе с телами в гробницы часто укладывали любимые вещи усопших. Мужчине клали его любимое оружие.

Галстук. Сыщик рискнул прикоснуться к нему, разгладить складку… На нем он обнаружил булавку с застежкой. Сняв ее с галстука, он разглядел монограмму. Три буквы были сплетены в один знак – КфФ.

Такую же вязь Габриель обнаружил и на запонках. Горько усмехнулся: булавка и запонки были из чистого золота.

Уже сидя в машине с опущенным передним стеклом, дыша свежим вечерним воздухом, наслаждаясь теплом в желудке от выпитого вина, Габриель подумал вот о чем. Рейтер – немец. А строчная буква «ф» в монограмме означает частицу «фон», присоединяемую к немецкой фамилии. В данном случае буква «ф» в монограмме указывала на дворянское происхождение обладателя запонок.

Сегодня Габриелю приснилось, что он ест жаренную на свином сале мацу.

Глава 9 Рутина