Война «невидимок» (Художник В. Носков)

Она не успела договорить, как из кабинета послышался громоподобный, встревоженный голос Бураго. Все вздрогнули.

— Аделина Карловна! Аделина Карловна!

Экономка в клетчатом платье стремительно шмыгнула через столовую.

— Вы были здесь? — послышался рокот могучего баса.

— Шо ви, Александр Ифаныч, зашем? — испуганно залепетала женщина,

— Вы взяли стакан?! — крикнул старик.

— Ах, стаканшик! Такой маленький стаканшик для бриться? Мейн готт! Конешно, я убираль.

— Как вы смели брать то, к чему я запретил вам прикасаться?! Кто разрешил вам, милостивая государыня, трогать стакан?

— Но он был грязни, его надо шистить, — оправдывалась экономка. — А когда я сталь его шистить, увидаль, што он распаяльсь.

— Не стакан, а голова у вас распаялась, милостивая государыня! — кричал Бураго.

Экономка, пятясь, вышла из кабинета. На нее наступал, потрясая огромным кулаком, Бураго.

— Стакан?! — орал он. — Где стакан?

— Я даль его шинить Федор Васильевич…

— Сейчас же, немедленно вернуть! — выкрикнул Бураго и, задыхаясь, упал на стул. От волнения он изменился в лице. Не ускользнула от внимания Житкова и бледность Вали. Девушка поспешно выбежала вслед за экономкой из комнаты. Старик поднялся и молча поплелся в кабинет, сопровождаемый поникшим сенбернаром.

— Ничего не понимаю, — тихо сказал Житков другу, когда они остались одни: — Столько шума из-за какого-то стакана! — Но, увидев, что общее волнение передалось и Найденову, умолк.

— Мне эта история не нравится, — задумчиво проговорил Найденов.

— Да что это за таинственный стакан? — нетерпеливо спросил Житков. — Объясни мне!

— Вообще было ошибкой приносить его домой, — продолжал Найденов.

— А кто этот Федор Васильевич, взявшийся чинить стакан?

— Федор Васильевич?.. — переспросил Найденов. — А-а-а, это здешний дворник. — И с этими словами он торопливо вышел следом за Валей.

Аделина Карловна старается не шуметь

Житкова оставили в столовой, казалось, нисколько о нем не заботясь. Бураго, шаркая валенками, несколько раз входил в комнату и сердито спрашивал:

— Еще нет? — И, не дожидаясь ответа, снова исчезал в кабинете, оставляя после себя сизое облако тяжелого махорочного дыма.

Наконец вернулись Найденов и Валя. В руке у девушки Житков увидел алюминиевый стаканчик для бритья.

— Сколько раз толковал Александру Ивановичу: ничего не выносите из лаборатории!.. — раздраженно говорил Найденов, не замечая появившегося в дверях Бураго.

Старик нетерпеливо выхватил из рук дочери стаканчик, внимательно осмотрел его, поднеся к самым глазам, и только тогда обратился к Найденову:

— Мне, сударь мой, восьмой десяток-с! В советчиках не очень-то нуждаюсь…

— Александр Иванович… — начал было виноватым тоном Найденов. Но старик, не слушая его, повысил голос:

— Пушкарских дел мастер Онуфрий Бураго для царя Ивана Казанский кремль порохом взорвал; корабельные мастера Бураго, отец и сын, царю Петру азовскую эскадру строили; инженерный кондуктор Степан Бураго с шестовой миной в руках на турецкие корабли ходил!.. Э, да что вспоминать! Разве мало того, что поручик по адмиралтейству Александр Бураго под соткой Большой у Порт-Артура свою минную галерею до самой японской осадной батареи довел и взорвал. Да, милостивые государи, взорвал-с! Несмотря на то, что под землей, как крот, дерясь с врагом зубами и лопатой, вот в эту самую грудь два японских штыка принял! Вот-с, господа! — Старик распахнул пижаму. На широкой груди его белели два шрама.

Молчание воцарилось в столовой.

— Сейчас не это нужно, — неожиданно сказал Житков, и все посмотрели на него, а Бураго нахмурился. — Война идет пока втемную, втихую, подчас с завязанными глазами, на ощупь. Враг подл и хитер. Он проникает к нам в любом обличье, подчас и в юбке…

— К чему это, молодой человек? Что вы хотите сказать? — насторожился старик.

— Прошу простить меня, профессор, — сказал Житков. — Может быть, это и не мое дело, но…

— Не ваше дело? — вскинулся Бураго. — Так чье же, ежели не ваше? Мое личное, что ли? Наше дело, общее дело! Ругайте меня, господа, ругайте, коли заслужил. Сколько раз Саша говаривал: «Не носи, старый дурень, домой секретных вещей, не носи!» Видно, комиссара мне хорошего не хватает. Ладно, завтра же рапорт подам: пусть сажают мне на шею помощника.

Старик поглядел на стаканчик, который продолжал держать в руках. Покачал головой, улыбнулся.

Он любовался стаканчиком, словно это было редчайшее произведение искусства. Жестом фокусника поставил его на середину стола, снял крышку, сунул ее в карман. Велел Вале наполнить стакан кипятком. По мере того, как стенки стакана нагревались водой, он исчезал, словно таял в облачке пара. А когда его и вовсе не стало видно, Бураго взял со стола нечто невидимое, перевернул — и вода струйкой полилась из пустого пространства в полоскательницу. Житков смотрел не отрываясь.