Война "невидимок"

Эта дверь бывала всегда заперта, и за нею царила тишина. Пастор был единственным жильцом во всем верхнем этаже.

Он поставил стакан и тихонько подошел к двери. Осторожно вынув ключ, приник глазом к замочной скважине и увидел ванную комнату, а точности схожую с его собственной. Она была освещена. В ванне сидел человек. Размеры скважины ограничивали поле зрения, но в зеркале на противоположной стене пастор увидел отражение широкой, покрытой густыми волосами спины. В одном месте волосы на спине словно вылезли и здесь виднелась впадина, которая скорее всего могла быть следом старой раны. Судя по всему, сидевший в ванне когда-то получил крепкий удар чем-то вроде кинжала с четырехгранным клинком.

По-видимому, каким-то неосторожным движением пастор выдал свое присутствие. Волосатая рука потянулась к выключателю, и свет в ванной погас.

Наутро, когда пастор спустился к завтраку, за столом сидел новый жилец. Пастор холодно поклонился и занял свое место, тайком рассматривая соседа. Это был плотный, коренастый мужчина с широким обветренным лицом, наполовину закрытым седеющей бородой. Глаза его скрывались за большими темными очками. И борода и очки не понравились пастору. Он с раздражением прислушивался к громкому чавканью, с каким незнакомец поедал завтрак. Пастор быстро съел яичницу и наскоро проглотил чашку кофе. Его беспокоило соседство с этим угрюмым субъектом. Но когда пастор вынул из-за жилета салфетку, готовясь встать, сосед, как бы невзначай, вытянул над столом огромную волосатую лапу, обнаружив спрятанные под рукавом часы-браслет.

– Не скажете ли мне, который час? – хрипло спросил он. – Мои часы что-то начали врать.

Пастор взглянул на часы старика и увидел на их циферблате знакомое изображение Медузы. С трудом скрыв волнение, он молча показал старику свой браслет. Тот удовлетворенно кивнул, не спеша поднялся и тяжелыми, шаркающими шагами направился к двери. Убедившись, что их не подслушивают, он быстро обернулся.

– Я позову вас, когда будет нужно. – И с этими словами вышел.

Пастор усмехнулся: едва ли Мейнеш полагает, что остался не узнанным. Фигура, хриплый голос, шаркающая походка, – все это однажды увидев, невозможно было забыть.

Почему пастор не выходил из каюты?

– Как барометр, Лунд? Похоже на то, что родина встречает нас приветливо, а? – Нордаль обвел рукой вокруг себя.

Горизонт был на редкость чист. Совершенно прозрачный воздух, ясное синее небо и зеркальная гладь моря – решительно все говорило о том, что последний день плавания будет спокойным.

Нордаль взял бинокль и стал вглядываться вдаль.

– Мне все чудится, что берег уже виден…

– Рано, – спокойно сказал Лунд. – Земля могла бы открыться около полуночи, но из-за темноты мы увидим ее, когда будем уже под берегом.

– Это поставит нас в трудное положение, Лунд. А вдруг мы столкнемся с немецкой охраной? А?

– Пастор обещал, что нас встретят в море и введут в бухту.

– А если не встретят, вы сами сможете войти в фиорд?

– Войти-то я войду, да не знаю, выйду ли.

Нордаль непонимающе взглянул на шкипера.

– Куда мы денем груз, если берег не подготовил приемку? – спросил Лунд. – Дважды такой удачи не бывает. Я до сих пор не могу понять, как мы миновали все линии английского и немецкого охранения. Нас даже ни разу не досмотрели. Просто чудо!

– Я не столько верю в чудо, сколько в то, что английские корабли были предупреждены. А нацисты только хвастают своим всезнайством.

– Дай бог, дай бог, – проворчал шкипер. – Но я еще не уверен в том, что все кончится так же благополучно, как началось.

– Сколько времени осталось до условленной встречи с лоцманским катером?

– Около шести часов.

– Пора готовиться к выгрузке.

– Не лучше ли подождать? – с сомнением произнес шкипер. – Не дай бог, столкнемся с немцем.

– Груз должен быть готов к спуску на берег в кратчайший срок. Пора поднимать его из тайников.

Лунд снова в сомнении покачал головой. Но Нордаль больше не обращал на него внимания. По его приказу люди приступили к растаскиванию ящиков с мирными грузами, которыми было замаскировано сложенное в глубине трюмов оружие.

Бледные сумерки медленно ложились на море. Скоро марсовый спустился на палубу, так как наблюдение стало бесполезным. Лунд нервно расхаживал по мостику, то и дело справляясь с курсом. Иногда, оглядевшись по сторонам, он быстро доставал из заднего кармана фляжку и отхлебывал несколько глотков. На полчаса, до следующего глотка, его настроение повышалось.

Около часа ночи он вызвал наверх Нордаля.

– Вот, – сказал Лунд, – здесь назначена встреча. Если лоцман в море, он должен увидеть наш сигнал. Давать?

Нордаль задумался. Он оглядел молчаливый, погруженный в темноту корабль. Дать световой сигнал – значило обнаружить себя. А что если вместо лоцмана его заметит немецкое сторожевое судно?..

Лунд вопросительно поглядел на предводителя.

– Ну?

– Дадим, – сказал Нордаль. – Если входить в фиорд, то ночью. К тому же лоцман, напрасно прождав ночь, может уйти, и мы с ним вовсе не встретимся.