Война "невидимок"

В эти же минуты на другом конце гавани, у стенки торгового порта, обдаваемый солеными брызгами сердитого шквала, вздрагивал от ударов о кранцы спасательный буксир «Пурга». Сквозь плотно задраенные иллюминаторы не прорывался ни единый луч света, ни один звук, хотя все внутри буксира было залито ярким электричеством и в душном тепле машинного отделения гудели голубые язычки пламени у запальных шаров коломенца.

Когда барометр упал до шестисот сорока, Иван Никитич, капитан «Пурги», отворил дверь своей каютки и крикнул:

– Эй, кто там есть? Вахтенный!.. Послать ко мне первого помощника.

Через минуту у порога капитанской каюты появилась Элли. Брезент плаща стоял коробом и делал ее фигурку толстой и неуклюжей. Капли дождя стекали с козырька фуражки.

– Ну, как у тебя, старуха? – проворчал капитан, но за этой ворчливостью всякий услышал бы скрытую ласку.

– О, все очень хорошо! – На лице Элли появилась горделивая улыбка. – Спасатели всегда в порядке.

– Правильно, старушка. – Иван Никитич положил ей на плечо короткопалую руку. – Этого курса и держись…

Он хотел еще что-то сказать, но отрывистый стук в дверь помешал ему. Радистка Медведь – крошечная хрупкая блондинка с личиком фарфоровой куколки – просунула голову в каюту и тоненьким голоском проговорила:

– Иван Никитич, тут странность какая-то: подают наши позывные и волна наша, – все в полном порядке, а в общем чепуха…

– Первейшая чепуха, товарищ Медведь, то, что вы вместо связного доклада болтаете невесть что. Потрудитесь докладывать порядком: кто радирует, какие дает координаты, о чем просит?

– Да вот в том-то и дело, товарищ капитан, – сразу подтянувшись и обиженно надув губы, сказала радистка. – После верных позывных «Пурги» никакого содержания не последовало. Всего-навсего два слова – и те без всякого смысла: «Ищите подвал».

– Так-так. Всякое видывал, а такую депешу впервой получаю. – Покрутив ус, Иван Никитич приказал радистке: – Вот что, поди-ка ты снова в свою голубятню и послушай. Ежели этот чудак опять нос покажет, ты его сразу на пеленг. Может, что-нибудь и поймем…

– Есть на пеленг, товарищ капитан! – и Медведь выбежала из каюты. Элли пошла за ней.

* * *

В одно и то же время – в два часа семь минут пополуночи – радиорубки «ОН-1» и «Пурги», приняв каждая свои позывные, пущенные в эфир неизвестным корреспондентом, установили по этим сигналам пеленг и приготовились слушать сообщение. Но никакого сообщения не последовало. Передача позывных, затухая, пропала в эфире, как будто отправлявшему их передатчику не хватило энергии.

Радисты в своих рубках – старшина второй статьи Кавалеридзе и маленькая блондинка Медведь – еще долго сидели с наушниками. До звона в ушах прислушивались они к тому, что делается в эфире. Но, увы, ни тому, ни другому не удалось поймать больше ничего, что могло бы дать представление о местонахождении и намерениях странного корреспондента. Так каждый из радистов и доложил своему начальнику: Кавалеридзе – капитан-лейтенанту Сибирке, а Медведь – старпому Глан.

Капитан Сибирка, с разочарованием выслушав радиста, несколько раз перечитал лаконический текст радиограммы и отметку гониометра. Сибирка занес происшествие в вахтенный журнал и попытался отвлечься от назойливых мыслей, занявшись чтением.

А на «Пурге», когда радистка Медведь доложила старпому Глан, что ничего нового о таинственном сигнале не узнала, а пеленг, взятый на него, показал направление на берег, Элли резонно решила, что никакое береговое происшествие не может иметь отношения к спасательному буксиру, и небрежно сунула бумажку с записью в карман дождевика.

На этом и закончилось странствие сигналов, которые на остатках энергии, сохранившейся в аккумуляторе передатчика Витемы, с неимоверным трудом посылал в эфир Житков.

«Ухо Найденова»

Весьма вероятно, что это происшествие, имевшее место на вахтах Элли и Сибирки, и не сыграло бы никакой роли, если бы около полудня следующего дня оба они не приехали в город: Сибирка, обеспокоенный отсутствием своего командира, Элли – чтобы выспаться после тяжелой вахты и повидаться с мужем. Тут они узнали об исчезновении Житкова. Сначала Сибирка, а за ним Элли, боявшаяся, что мужчины поднимут на смех ее женскую мнительность, – рассказали Найденову о сигналах, принятых радиостанциями их кораблей.

Совпадение показалось Найденову странным. По наведенным тотчас справкам выяснилось, что никакой другой корабль в порту таких сигналов не принял. Значит, отправителю были известны позывные только двух судов – «ОН-1» и «Пурги».

Найденов потребовал у Сибирки и Элли данные ночной радиопеленгации. Сибирка тотчас вынул тщательно сложенный листочек и назвал угол, а Элли напрасно рылась в карманах. Лишь после того, как на стол были выложены пудреница, губная помада, два сломанных карандаша, стопочка листков из растрепанного блокнота, несколько старых трамвайных билетов и почтовых квитанций, она вспомнила, что сунула показания гониометра в карман дождевика, а дождевик остался на «Пурге».

Она на память назвала угол.