Война Невменяемого

Зато окружающие его дуниты поняли прыжки по-своему. В мгновение ока они аккуратно подцепили его своими лапками со всех сторон и на приличной скорости понесли в сторону далекого леса. Долетев до гигантских веток, выбрали самый толстый стручок и усадили на одну из выпуклостей этого природного хранилища пищи. Но и на этом опека над спасенным не закончилась. Точно так же, как когда-то самочки, эти местные Эль-Митоланы принялись кормить Невменяемого густым и сладким медом. Вначале было вполне сносно и даже где-то лестно: вон как за ним ухаживают. Но вскоре чувство голода прошло, и его сменило ощущение переедания, быстро перешедшее в отвращение к еде. И вот тут оказалось, что его крепко прижали к стручку сразу пять или шесть дунитов. Все конечности оказались обездвижены, а в основание хоботка продолжали интенсивно запихивать порции меда. Все попытки вырваться или закрыть ротовое отверстие ни к чему не привели.

Вот так и начался предпоследний кошмар этого сна. Выпадающего из общей классификации дунита с клешнями, видимо, решили умертвить не закапыванием в землю, а чрезмерным чревоугодием. Тело его судорожно сотрясалось от внутренней тяжести и отвращения, а чужие мохнатые лапки так и мелькали с прежней ритмичностью. Распирающая внутренности сила стала переходить в боль и спазмы всего тела, но похоже, что и в таком состоянии обычные рвотные рефлексы в этом мире отсутствовали. И настал момент, когда Кремон явственно пожалел: «Лучше бы я в той могилке под цветочками задохнулся! Все приятнее, чем лопнуть от переедания…»

Спасло его от такой страшной смерти, видимо, окончание дня в этом мире. Навалился последний ужас сновидения: вселенский холод, которому сопутствовала все та же ледяная корка из крови. Да дикая боль во всех конечностях.

С криком Кремон проснулся. Он лежал на боку в страшно искромсанной постели. Подушка оказалась разорвана в клочья, равно как и простыни с одеялом, а прямо перед глазами маячила недосягаемая тумбочка со стоящим на ней колокольчиком. Но именно недосягаемая, потому что все тело скрутила судорога нестерпимого жара. Даже показалось, что завоняло палеными волосами, дымящимися перьями подушки и обожженной кожей. Как ни странно, магические силы в теле были плохо управляемы, но частично послушались. Вырвавшийся силовой удар с грохотом опрокинул тумбочку, а бронзовый колокольчик получил такое ускорение, что вонзился в стену и разлетелся с протяжным стоном на несколько частей.

Но самое главное было достигнуто. Находящиеся в соседних комнатах товарищи услышали подозрительные звуки и бросились на помощь. Видя, как они врываются к нему в комнату, Кремон еще успел прошипеть одно слово:

– Охлаждайте!..

Затем с блаженным стоном погрузился в объятия успокаивающей прохлады.

Глава 29 Нежданное согласие

Со стороны могло показаться, что ничего особенного не происходило. Ваен Герк посещал свою пленницу все с той же регулярностью и общался с ней все с той же предупредительной щепетильностью и вежливостью. Но так как при этих встречах не присутствовала ни одна живая душа, то и заметить все тонкости зарождающихся отношений между двумя людьми было некому. И только они сами, с полным набором терзаний, сладкого ужаса и неверия в происходящее, все больше и больше замечали, что их отношения давно перешли границы не только дружеского участия и расположения, но и легкого, ни к чему не обязывающего флирта. Причем каждый происходящее с ним переживал по-своему.

Первый советник Фаррати вдруг очень часто стал стесняться и даже краснеть, словно он не пятидесятилетний, прошедший многочисленные сражения воин, а молодой парнишка, впервые оказавшийся наедине с заморской принцессой. Иногда он терялся в простом разговоре, достаточно было ему только подумать про интимную близость, хотя раньше он вел себя как опытный обладатель внушительных и часто обновляемых гаремов. Куда и девалась его несгибаемая убежденность в собственных словах. Его легендарная смелость и бесшабашность. Его умение вести беседу легко, непринужденно и пересыпать при необходимости чуть ли не каждое предложение вовремя и правильно вставленной Шуткой. Находясь в компании со все больше хорошеющей пленницей, он не узнавал сам себя: часто сбивался с мысли, замолкал на середине фразы, а иногда так вообще затихал и отворачивался в сторону. Или подходил к окну и подолгу смотрел на внутренний двор. Потому что в такие моменты ему становилось страшно за свои инстинкты воспитанного в несдержанности самца. Ему хотелось схватить это прекрасное тело и уже больше никогда не выпускать из рук, покрывая при этом каждый кусочек призывно пахнущей кожи своими горячими поцелуями. А уж участившиеся процедуры с массажами, похоже, вообще доводили Ваена до полубезумия. Как правило, после них он или долго молчал, или вообще спешно уходил по срочным, не терпящим отлагательств делам.