Война никогда не кончается

Уже не помню, что было не так с документами у того небритого парня в куфие. Я сказал, что он не сможет пройти. Он закричал по-арабски, но кроме ругательств я ничего не понял; потом оттолкнул меня и сунул документы Зорику. Краем глаза я заметил, что правозащитницы стали пробираться к нам. Сжав зубы, я перехватил винтовку и медленно, стараясь не заводиться, отодвинул парня в сторону. Пожилая правозащитница, дотянувшись, выхватила у небритого документы и уставилась в них, в это время он заорал на иврите: "Ублюдки! Всех вас валить надо, как ту семейку на шоссе!". Планка у меня "упала" сразу, еще до того, как он в меня плюнул, а тут вообще потемнело в глазах. Приклад полетел парню в лицо кроша зубы, ломая нос, нога сама въехала каблуком в колено, удар прикладом сверху попал в пустоту - это Зорик оттащил меня сзади за разгрузку. Парень отшатнулся, вскинув ладони к лицу и получив по ноге, свалился. Одновременно пожилая правозащитница выхватила из сумочки фотоаппарат. Но Аюб "случайно" повернувшись, выбил фотоаппарат стволом. Только тогда у меня слегка прояснилось перед глазами. Что тут началось: крики, сирена моментально нарисовавшейся скорой, журналисты. Наш прапорщик первым делом приказал мне исчезнуть, Леха встал вместо меня. Полчаса я отсиживался в палатке, но, наконец, утихли вопли правозащитниц и хриплый бас прапора. Я снова сменил Леху. Только документы уже проверял Зорик. А меня до конца смены продержали на "страховке".

На следующее утро приехали офицеры военной полиции, часа два мотали нервы всем, снимая показания; потом чистенький, щеголеватый капитан неофициально рассказал мне, как правозащитницы честно подтвердили, что парень меня толкнул и плюнул. Палестинские свидетели в один голос заявили, что я набросился на ни в чем неповинного молодого человека, который мирно стоял в очереди, и запинал его почти до смерти. Но в деталях их версии сильно отличались друг от друга. "Короче, можно спать спокойно, - успокоил капитан, - ничего тебе не будет"

Во второй половине дня, когда мы осматривали какую-то машину, высоко, над нами протарахтели два "апача". Зависнув над городом, они саданули вниз ракету, потом еще одну. Шарахнуло так, что даже нас тряхнуло. "Апачи" неторопливо развернулись и поплыли обратно. Через пол часа, по радио в выпуске новостей передали, что израильские ВВС ликвидировали в Дженине руководителя местного отделения террористической организации "Хамас".

Вечером приехал Халед на своей скорой помощи. Долго ругался и рассказывал, как жилось раньше, когда он работал врачом в частной клинике, и какая жизнь пошла после того, как начался этот дурдом. Я молча слушал его крик души, а Зорик стал спорить: "Вы же сами этого Арафата выбрали!"

Халеда прорвало на полчаса: "Кто выбрал?! Кто нас спросил? Вы же с ним сами договорились, сами его нам на голову притащили! А, чего теперь вспоминать, дело прошлое", - проворчал он, садясь в свою колымагу.

 

Надпись на плакате: Спасибо, что выбрали наш блок-пост

На утро приехал Мишаня, сел на бетонное ограждение и трепался с нами, пока толпа рабочих и колонна машин продавливалась сквозь блокпост. Вдруг в очереди послышались возмущенные гудки, вдоль ряда машин внаглую пер белый мерседес прямо на нас. Мы шарахнулись за бетонные стенки, Мишаня тоже кувырнулся на землю, лязгнув затвором. "Уакеф!" (стой араб.), - закричал Зорик, но водила не слыша его, притормозил и втиснулся в очередь первым. Из-за руля медленно вылез долговязый парень в мятом белом костюме, он опасливо покосился на дула винтовок и что-то сказал на арабском, хамовато улыбаясь при этом. "Че он там несет?" - произнес Мишаня голосом, которой заставил нас с Зориком оглянуться. Так и есть, у Мишани "сорвало башню": левое веко задергалось, лицо побледнело. "Да это сын какой-то шишки из местной администрации, - перевел Аюб, испуганно глядя на Мишаню, - его тут все боятся" И действительно, никто из водителей ничего не сказал, только бросали угрюмые взгляды. "Он мой!", - бросил Мишаня и двинулся к парню с таким выражением, что тот попятился. Мишаня показал ему отъехать в сторону. До конца нашей смены мы наблюдали, как парень под чуткой Мишаниной опекой разбирал на части свой злосчастный мерс, стаскивая чехлы с сидений, снимая внутреннюю обшивку дверей, вынимая запасное колесо. Белый пиджак намок на спине, взгляд метал молнии, но бледное лицо нашего друга не сулило ему ничего хорошего. Водители одобрительно косились в их сторону. Наконец Мишаня удовлетворенно оглядел аккуратно разложенные на асфальте панели, чехлы, коврики, кучки заглушек и винтиков, перевел взгляд на взмыленного водителя махнул рукой, показывая, что парень может ехать; тот сверкнул глазами и, побросав в салон "запчасти", развернулся и умчался обратно в город, визжа покрышками, провожаемый ухмылками палестинцев. "Вот так и становятся террористами, - проворчал Рони - небось поехал автомат покупать".