Война Ночных Охотников

В какой-то момент ему стало так плохо от этой карусели, что захотелось все прекратить. Любым способом. Забыться. Умереть. Заснуть навсегда — лишь бы отдохнуть от этого ужаса, творившегося вокруг него. Умереть. Прекрасная идея. Но едва он подумал об этом, как хор голосов в его голове загремел с новой силой, разбивая затылок в куски, словно он был сделан из фарфора.

Алексей откинулся навзничь, провалился в темноту, но перед ним словно наяву забрезжили новые кошмары. Отрубленные головы, кровь фонтаном, сломанные кости, торчащие из кровоточащего мяса, окровавленные клыки, распадающаяся гнилая плоть, кусками сползавшая с женских лиц. Взрывы, выстрелы, вонь горелых тел и липкая жижа, текущая по его лицу. Мертвые лица, мертвые тела, оскаленные черепа, крошащиеся в пыль под его ногами. Уйти, забыться, умереть. Покой. Вечный покой.

Новый удар в спину выбросил его из темноты и заставил закричать от боли. Она волной пробежала по телу и неожиданно сконцентрировалась в локтях. Резкая, обжигающая, она была вполне реальной, и это чудесным образом прояснило сознание. Крики стали тише, мир перед глазами перестал вращаться и Кобылин невольно открыл глаза.

Он лежал на полу, уткнувшись носом в грязный бетон. Над ним кричали, что-то грохотало и взрывалось, но на фоне того, что звучало в его голове, это были мелочи. Невинная суета.

Осознав, что лежит на грязном полу с разбитыми локтями, Кобылин выбросил вперед руки и потянул холодный бетон на себя. Его тело тронулось с места. Кобылин снова выбросил вперед руки и пополз, извиваясь, как червяк. В ушах его грохотали раскаты грозы, перед глазами вставали образы мертвых людей и уродливых животных, но он упрямо полз вперед, внезапно ощутив, что все еще жив.

На него кто-то наступил, в бок засадили чем-то крепким, а пятку обожгло — но это все было ерундой по сравнению с той болью, что терзала его изнутри. Все было ужасно. Все — кроме одного. Он мог двигаться. Сам. И он был здесь. Где-то здесь, а не среди того ужасного хора, скрывающегося в темноте. И Кобылин пользовался этим — он двигался вперед, слепо уставившись перед собой пылающими от боли глазами. Куда?

— Домой, — прошептал Кобылин, роняя слюну на пол. — Домой.

Внезапно оформившаяся мысль придала ему сил. Он уцепился за нее, как за протянутую руку, не позволяя себе провалиться обратно в темноту. Отравился. Палево. Плохо. Домой. Отлежаться. Подальше от этого безумия.

— Домой, — выдохнул Кобылин, выбрасывая вперед ободранные до крови руки.

Внезапно пальцы левой руки наткнулись на стену, а правая ладонь провалилась в темноту. Кобылин приподнялся, прищурился и сквозь туман, плавающий перед глазами, рассмотрел провал в стене. Дверь.

Приподнявшись на четвереньки и наклонив голову, Кобылин двинулся в темноту со всей скоростью, на которую только был способен. Каменная крошка на полу резала ладони, впивалась в колени, но он упрямо брел вперед. За его спиной что-то взрывалось, кто-то кричал, отчаянно и зло. Кажется, его позвали по имени, но этот крик затерялся в чудовищном вопле тысяч голосов, бивших ему в затылок, словно океанский прилив. Кобылин, очутившийся в кромешной тьме, поднялся на ноги, и, пошатываясь, побрел вперед, выставив перед собой руку.

Он ничего не видел, а мир перед глазами вращался так, что его желудок грозил выскочить наружу. Спотыкаясь и хромая, Алексей все ускорял шаг, пытаясь убежать от ужаса, плескавшего ему в спину ледяные волны. Пару раз его рука натыкалась на стены, и тогда Кобылин сворачивал в сторону, выбирая каждый раз направление наугад. Под ногами порой хлюпала вода, а в одном месте ему пришлось даже карабкаться наверх по деревянной лестнице, торчавшей из дыры в полу.

Он не знал, сколько прошло времени. Судя по всему — немного. Но Алексею казалось, что прошли целые века. Поэтому когда впереди замаячило светлое пятно, он вскрикнул от радости и бросился к нему, ковыляя по неровному полу.

Расплата пришла немедленно — едва сделав пару шагов, Кобылин почувствовал, как его ноги в чем-то запутались. Он потерял равновесие и рухнул вперед, на мягкий куль. Успел выставить вперед руки, ладони обожгло от удара о шершавый пол, но боль заставила его сосредоточиться. Дикий хор в голове приутих, а мир перед глазами перестал вращаться.

Выругавшись, Алесей приподнялся и увидел, что лежит на груде тряпья. Рядом стояли лопаты и метлы, огромное корыто и груда деревянных ящиков. Кобылин поежился, оглянулся. Ему вдруг показалось, что в темноте, за спиной, скрывается что-то опасное. Быстрое. Смертельное.