Война ордена

— Мы не собираемся оспаривать полномочия Ин­квизиции. Но здесь и сейчас вы просто обычный чело­век, да к тому же еще и одинокий. И власть исходит не от вашей печати, а вот от этого, — погладил десант­ник ствол болтера, закрепленного у него на груди. — Вы пытались сбежать, и это служит доказательством того, что ваши намерения противоречат планам Во­ющих Грифонов. И более того, вы враг. Поскольку вы все еще остаетесь нашим гостем, лорд Мерчано посо­ветовал вначале попытаться взять вас живьем. Буду ис­кренен, наш орден не часто бывает столь любезен со своими врагами.

— Всему виной то, что вы дали клятву, которую не способны сдержать, — отозвался Таддеуш. — Скажите, брат, что вам известно о Черной Чаше?

Эти слова несколько сбили Рельнона с толку — кос­модесантник определенно ожидал, что инквизитор ли­бо сдастся в плен, либо попытается атаковать, но не станет задавать лишних вопросов.

— Черная Чаша — это демон, — ответил Воющий Грифон. — Порождение варпа, игрушка Темных Сил. А Носители — поклоняющееся ему отребье рода чело­веческого.

— Когда-то давно они уже посещали Ванквалис и обещали, что однажды вернутся, — сказал Таддеуш. — Никто не знает ни куда они ушли, ни что с ними ста­лось, но память о Черной Чаше настолько глубоко от­печаталась в сознании жителей Ванквалиса, что это, видно, и в самом деле было нечто ужасное. Верно?

— Инквизитор, что бы вы сейчас ни говорили, это никак не отменяет…

— Брат Рельнон! — крикнул Таддеуш. — Так я прав?

Десантник не ответил. Вместо этого он сдернул бол-

тер с груди и положил палец на предохранитель.

— Его еще называют Граалем Проклятых, — сказал инквизитор. — Почти в половине Галактики отсюда, в скоплении Скорпанэ. А на Филакс Минор — Обсиди­ановым Черепом. Там, кстати, рассказывают, что это кубок, вырезанный из головы демона, и что любой ис­пивший из него будет жить вечно. Мерчано и понятия не имеет, что здесь происходит, как не знает этого и никто другой в Галактике. И только мне удалось хоть немного приблизиться к разгадке.

— У меня есть приказ, — произнес Рельнон.

— Понимаю, — с некоторой грустью ответил Тадде­уш. — Но скажите, кем бы я стал, если бы не попытался вначале переубедить вас?

— Вначале?

— Вы прекрасно понимаете, о чем я.

— Без этого вполне можно обойтись, инквизитор, — вздохнул Рельнон.

— Только если бы наша Галактика была идеальной.

Космодесантник начал действовать первым. Его реф­лексы были куда отточенней, нежели у любого обычного человека, и Таддеуш едва успел упасть на колени, когда над его головой просвистела выпущенная из болтера ко­роткая очередь, расколовшая мемориальную плиту за его спиной. Еще несколько выстрелов пришлось в статую, и на пол рухнул обломок каменного меча, выдер­нутый из рук изваяния.

— Если получится, Таддеуш, я возьму тебя живым, но и о смерти твоей особенно жалеть не стану! — за­кричал Рельнон.

Следующий выстрел чуть не лишил инквизитора но­ги — он едва успел нырнуть за статую.

Таддеуш сунул руку за пазуху своего широкого пла­ща и извлек модифицированный автоматический писто­лет, украшенный бронзой и серебром. Передернув за­твор, инквизитор дослал в ствол мощный патрон, а затем выкатился из укрытия, одновременно открывая огонь. Стрелял он вслепую, и пули летели по совершенно про­извольным траекториям. Рельнону не понадобилось много времени, чтобы понять, что они не способны про­бить его силовую броню, и космодесантник вновь вышел на открытое пространство, пытаясь взять на прицел свою жертву.

Щелкнув селектором, инквизитор отправил в ствол один особенный патрон — наследие археотехнологий, очень древнее и очень дорогое. Начинка пули была на­столько сложной, что ее давно уже никто не мог вос­создать. Когда за его спиной стояла вся мощь органи­зации, Таддеуш мог себе позволить полностью заря­дить свой пистолет такими боеприпасами, но те дни давно прошли. Он берег эту последнюю пулю для осо­бого случая, и теперь, когда его жизни угрожал Рель­нон, инквизитор решил, что время пришло.

Перекатившись от одной плиты до другой, он вы­стрелил. Эта пуля тоже пошла в молоко, но затем древ­ние технологии навели ее на цель, и заряд, описав ши­рокую дугу, устремился к десантнику.

Рельнон бросился в сторону, но было уже слишком поздно — в его броне образовалась глубокая дыра. Вою­щий Грифон закричал от гнева и боли, когда его изуве­

ченная рука безвольно повисла, а пуля принялась ме­таться под доспехами, подобно разъяренному жуку, по­павшему в ловушку. Кровь космодесантника окропила подножие нависшего над ним изваяния.

— Предатель! — взревел Рельнон, открывая неисто­вую пальбу и содрогаясь всем телом от многочислен­ных ран.

Заряды болтера разлетались пылающим веером. На пол начали падать статуи с подрубленными ногами, по­катились по палубе отстреленные каменные головы.

Таддеуш низко пригнулся; прочная ткань его плаща прекрасно защищала от металлической шрапнели и кин­жально-острых осколков обсидиана.