Война от звонка до звонка. Записки окопного офицера

— Мне вот пятьдесят два года, поэтому и довелось носить погоны. У меня и сейчас они есть дома, в Ленинграде, — хорошие, красивые погоны солдата лейб-гвардии Семеновского полка. Да, в Первую мировую оказались мы ненадежными стражами для царя, он нас живо спровадил на фронт, заменив ополченцами. Ну а те через год-полтора и вовсе его прикончили. Когда уезжал на фронт, я свое гвардейское обмундирование оставил на хранение своей подруге, девушке, с которой встречался. Тогда я был молодой, еще не женат. Ну она, молодец, все сохранила, а когда через полтора года я вернулся с фронта и мы поженились, тут Гражданская началась, голод, обмундирование пришлось в ломбард заложить, так и проели мой мундир. А вот погоны остались. Тогда они никому не нужны были. И сейчас, наверно, валяются где-то в комоде.

— Ну а какие они? С чего сделаны, как их употребляют? — нетерпеливо спрашивали солдаты.

Рассказчик неожиданно шагнул к столу, взял лежавшую на нем обложку с ученической тетради, сложил поперек втрое, подогнул с одной стороны уголки и, показывая это свое произведение, начал объяснять:

— Вот это погон. И величины он примерно такой, только вот здесь, снизу, — он перевернул сложенную бумажку, — пришита узкая тесьма, чтобы, значит, прицеплять погон к хлястику, пришитому на плечах шинели, мундира или гимнастерки. Вверху, вот здесь, у подогнутых углов, делается петелька для пуговицы, которую опять же пришивают на плечах шинели, мундира или гимнастерки, вот здесь, прямо у воротника. Только тогда у нас воротники в мундирах и гимнастерках были стоячие, а не отложные, как сейчас. Только в шинели воротники остались такими же, какими тогда были. Сшит погон из материи и разной там парусинки, а сверху покрыт хорошим сукном, какого там нужно цвета — красного, бордового, черного. Одним словом, какие войска: пограничники носили зеленые погоны, пехота — бордовые, а у нас были алые и такого же цвета петлицы. Ну, да что говорить, гвардия была отменная. У нас еще были алые лацканы и разные там окантовки, шнурки, манжеты. А шапка была — боже мой! Бывало, как нарядят... — он расхохотался и сквозь смех докончил, — не то что люди, лошади шарахались! — Несколько успокоился и продолжил: — Оно, конечно, цари придумывали для своей гвардии смешные формы ради своей же потехи. Такого теперь не нужно. А вот погоны солдату обязательно нужны. Какой я солдат без погонов? Я вот смотрю на себя — какой-то крестьянин в армяке, а не солдат. Без погонов — будто комолый, ей-богу! — Разведя руки и вздернув плечи, постоял, оглядывая удивленными глазами присутствующих, шагнул на свое место и спокойно сел.

Солдаты, выслушав очевидца, согласились с ним безоговорочно, потому что с возражениями, поправками или замечаниями никто не выступил. Новая форма одежды, погоны и офицерское звание входили в наш армейский ритуал, как нечто само собой разумеющееся, неотъемлемое, необходимое и даже обязательное.

«Дикая» огневая точка. Март 1943

В эту зиму мне еще раз довелось побывать под Киришами. На этот раз с инспекцией 125-го полка той же 44-й стрелковой дивизии. Предстояло проверить бытовую обстановку на передовой: нет ли перебоев в доставке горячей пищи, насколько регулярно она приносится, как часто меняется белье, нет ли случаев вшивости и т. п. Бытовое состояние армии имеет большое значение, а в условиях войны — это альфа и омега побед и поражений. Командир или военачальник, упускающий из поля зрения бытовые условия солдат и офицеров, не может рассчитывать на уважение к себе, а следовательно, и на успех дела.

125-й полк занимал позиции от берега Волхова западнее химкомбината, огибал комбинат и доходил почти до линии железной дороги. По численности полк был небольшим, причем на передовой находился один батальон, остальные были на отдыхе. Большего обстановка на фронте пока не требовала: немцы, закопавшиеся глубоко в землю, зарывшиеся в снег, не проявляли желания к активным действиям, да и у нас сейчас не было достаточных сил, чтобы атаковать и выбить врага из Киришей; этим равнодействием, собственно, и объяснялось относительное спокойствие на нашем участке фронта.