Война под терриконами. Донецкий сборник

Оказалось, что тот уже пару дней активно пополнял свой скудный лексический багаж, расспрашивая батарейцев.

– Да какой ты ураган, мать твою? Ты сквозняк из форточки, – не переставал подшпиливать Николай, потрясывая плечами от внутреннего смеха.

– Может, я буду Смерч? – весьма серьёзно вставил парень, совершенно не обращая внимания на шутки со стороны старого солдата.

– Свист ты из жопы во время поноса, а не смерч! – выдал Коля-Коля, и по грохнувшему залпом хохоту они вдруг поняли, что за игрой в нарды не заметили, как их разговор уже давно и внимательно слушает человек десять бойцов.

Суровые парни – суровый юмор, и к нему трудно привыкнуть сразу.

– Давайте его Бураном будем кликать, – спохватился кто-то после того, как угомонился гогот.

– Ты собакам будешь клички раздавать, – справедливо заступился за почти обиженного Ильдара Серёга с позывным Белый, который он получил лет семь назад, до общего режима на «малолетке». – Да и есть у нас уже один блохастый Буран на базе… Зачем кобеля обижать? Он-то в чём виноват?..

Толпа расхохоталась ещё громче.

За ужином проблема была разрешена командиром второго огневого взвода, которому позывной был присвоен по корню фамилии Воробьёв. Было предложено на первых порах обращаться к Ильдару с позывным Дуйчик, а после того, как покажет достойную службу, поднять в статусе до Ветра, и так далее, до самого что ни на есть Вихря или Урагана. Получался такой социальный лифт, и новоявленному ополченцу Дуйчику это очень даже понравилось. Была обозначена цель, маршрут движения к ней, и оставалось только затянуть ремень, мобилизовав остатки физических сил, морального духа и серого вещества, в некотором наличии коего мы не сомневались.

* * *

Стараниям Дуйчика не было предела. Он чистил картошку на всю батарею, не дожидаясь нарядов или просьбы повара. Дрова на кухне, колотые и выложенные в поленницы, будто и не переводились вовсе. Когда Коля-Коля привёз на огневую позицию трёх вьетнамских чёрных поросят, Дуйчик больше всех работал, копая капонир под вольер для животных, и без напоминаний со стороны носил им корм по многу раз за день. Было удивительно смотреть, как на глазах крепчал этот мальчишка с пушком на губах и детскими рассуждениями об окружающем мире.

Седой показал ему, как без гирь и гантелей в полевых условиях накачивать бицепсы, используя осколочно-фугасный снаряд без взрывателя. Так он выучился каждое утро делать нехитрые упражнения с железной болванкой весом больше двадцати килограмм.

В часы боевой работы по противнику, когда расходовался штатный боекомплект, Ильдар, высунув язык и корча рожу от напряжения, изо всех сил тащил снаряды из укрытия к заднему люку ближайшей самоходки, уже не обращая внимания на беглую канонаду шести гаубичных стволов. Каска болталась туда-сюда на его крохотном черепке, постоянно падая на лицо и закрывая обзор. Дуйчик спотыкался, падая на колени, но вставал вновь и, не останавливая движения, качаясь шёл дальше по изрытому полю в своих огромных сапогах, будто боялся, что один недонесённый снаряд собьёт такой ровный и ладный ритм всей шестиствольной батареи «Гвоздик» и мы не победим.

Увидеть себя в бою со стороны невозможно. Да и разглядывать особо соседа справа или слева-не время. Просто идёт работа, боевая работа, когда надо выполнять громкие команды, криком же их повторять, точно наводить, быстро заряжать, стрелять-и дальше по чёткому сценарию заново. Ты не считаешь выстрелов, выпущенных твоим расчётом, когда вдруг понимаешь, что уже некуда ставить ноги между валяющихся отстрелянных гильз. У тебя появляется некоторая передышка, и ты успеваешь выбросить несколько пустышек в открытый верхний люк, не разбираясь, кто там за бронёй. А там каким-то чудесным образом однажды оказался рядовой Дуйчик, которому лейтенант Воробей приказал, пока затишье, начинать собирать выброшенные пустые гильзы, чтобы их после боя траками не раздавили доблестные гвардейцы-артиллеристы.

Вот такая стальная штуковина весом в три с половиной килограмма, отправленная кем-то из заражающих из чрева самоходной установки, прямо «пяткой» прилетела в голову Ильдару. Каска, как шляпка гриба на тонкой ножке, болталась на месте, череп не проломило, но Дуйчик упал как подкошенный, вызвав переполох у очевидцев. Подбежали и те, кто не был в машинах, и давай откачивать. Один по щекам хлещет, другой воды из фляжки в рот пихает. Воробей принялся по каске стучать рукояткой трофейного «Стечкина», и тут пацан открыл глаза, еле слышным голоском простонав:

– Стой, кто идёт?

Народ повеселел. Раненому помогли встать на ноги, и, опираясь на одного из подбежавших бойцов, он поковылял, как подбитый на охоте лось, в сторону укрытий…

– А если бы без каски оказался? – задал риторический вопрос Коля-Коля, философски рассматривая муху, бьющуюся о маленькое окошечко армейской палатки. – Был бы Дуйчик раненый, гильзой протараненный.