Война после войны. Пропавшие без вести

…Болтаясь в густой взвеси песка и воды, Катрин услышала ужасающий звук. Шпионке и так было достаточно плохо. Катрин была уверена, что ее правая нога сломана, легкие разрывались от недостатка воздуха, рот был готов глотнуть смесь песка и воды, но тут полуоглушенная девушка стукнулась лбом о дно. Удалось определиться, встать на ноги, глотнуть воздуха… Вокруг бушевал шторм, дно под ногами содрогалось. Катрин ничего не видела, волны сшибали с ног, на зубах было полно песка, в легких – водяной пыли…

…Змей бушевал. Казалось, он пытается стереть ненавистную отмель с морского дна. Гора мускулов металась в воде, ласты лупили по всему, до чего могли дотянуться, голова неистово тряслась. Копье упорно торчало, держась в истекающей кровью глазнице…

…Катрин отплыла подальше. Кроме беснующегося чудовища, шпионка ничего не видела. Трое мужчин исчезли. Лишь желтые от песка фонтаны воды, глухой вой и дождь брызг. Наконец стурворм сполз с мели и рванулся в открытое море. Сломанное древко наконец вылетело из раны, но наконечник остался в черепе, и шпионка еще долго видела яростные буруны от всплесков ласт мучающегося змея…

…Ноги подгибались. На правую опираться было больно, левая просто бастовала. Катрин выбралась на мель и почти сразу увидела три фигуры. Как ни странно, уцелели все добравшиеся до отмели, даже последний мешок с почтой черным буйком покачивался на мутной воде…

Потом был долгий путь к берегу. Нога сломана все-таки не была, но Катрин не знала, что больнее: плыть или идти. Проклятый берег не желал приближаться. Через прибрежные камни девушке помогали перебираться мужчины. Квазимодо умудрился живенько соорудить из плавника костер, высек огонь… Когда фляжка с остатками джина прошла по кругу и все прекратили стучать зубами, стало веселее. Помянули команду «Айдла» и отдельно славного капитана. В тощем дорожном мешке, спасенном доблестным Квазимодо, нашлись оставленные в спешке орехи и просолившиеся насквозь сливы. Потом Катрин без особого стеснения продемонстрировала знатоку свои «тыквочки» в первозданном виде, так как необходимо было высушить одежду. Мужчинам пришлось ответить тем же. Потерпевшие кораблекрушение долго сидели у костра в чем мать родила и делились впечатлениями о прошедшем дне. Как выразился Квазимодо, теперь на море трое кривых: двое пятнистых и один драный-голозадый.

* * *

Утром на дым костра повернули два драккара, посланных на поиски пропавшего почтового «Айдла».

Глава 17

Выбираться из узкого гамака с непривычки дело крайне затруднительное. Катрин дотянулась ступнями до пола и, морщась от боли в ушибленной ноге, наконец выкарабкалась из провисшей сетки. Поспишь в таком гнездышке с месячишко, окончательно на каракатицу похожа станешь.

Чего жаловаться? Недолго ведь в этом сортире валяться осталось.

Каюта своими размерами действительно походила на дачный туалет. В Синевке у соседей был точно такой.

«Эридан»[25] флагман группы «Юг», 120-весельный двухъярусный дромон, вооруженный косыми латинскими парусами. Весьма крупное, только что сошедшее с Новой Глорской верфи корыто. Новейшее достижение инженерной военно-морской мысли, тем не менее кондиционеров и отдельных кают для экипажа не имело. Отдельный чуланчик, временно предоставленный Катрин, являлся большой привилегией.

Польщенной гостья себя не чувствовала. Со вчерашнего дня нервишки малость подуспокоились, но на дне желудка все равно лежала холодная чугунная чушка. Шпионке было не по себе.

Ну, стурвормов сегодня не предвиделось, и Катрин вроде бы не боялась. Просто весьма неуютно чувствовать себя в роли некой собачки Белки-Стрелки, собственности доброго доктора по фамилии Павлов. Отвыкла.

Ваше дело подопытное – помалкивать. Сама напросилась.

* * *

Аудиенция состоялась накануне вечером. До этого «его высочество Кортес II», мореплаватель, строитель, гений и идейный вдохновитель Великого Похода, короче, лорд Найти, уделил соотечественнице всего минуту.

Обижаться нечего. Флотоводец был действительно занят по горло. К тому же и сама Катрин, поднявшись на борт флагманского дромона, не испытывала желания немедленно приступить к допросам, расспросам и прочим выяснениям отношений. Нога зверски болела, рубашка от соли задубела, и вообще ужасно хотелось жрать.

Ногу корабельный лекарь смазал чудодейственной, похожей на разведенное гуано мазью. Моряцкий обед тоже оказался недурен. На флоте царила странная демократия: и лорды, и матросы харчевались из одного котла.

Катрин немного похромала по кораблю. Неназойливо рассмотрела установленные на корме и носу механизмы, упрятанные под парусиновые чехлы. Вроде бы ничего огнестрельного: торчали блоки и дуги механических метательных устройств, ждали своего часа в специальных стойках огромные стрелы… В баллистах и катапультах шпионка разбиралась слабо. Теперь и смысла уже нет вникать. Главное – гаубиц и бомбард не вынюхала. Может, поживет еще немного этот мир тихой неогнестрельной жизнью?