Война после войны. Пропавшие без вести

– Не такие уж они дикие, – философски заметила Катрин. – Разговаривать умеют. Ножами тыкать. Чем не люди? Сейчас познакомимся, подберем тебе девицу помилее. Женишься – вот и лишняя пара рук. Тут же и родственники подтянутся, дядюшки там разные, кузины-кузены…

– Жениться не буду, – категорически заявил Энгус.

Катрин с любопытством покосилась на него. Экая однозначная реакция.

– Что так? Продолжение рода и воскресные пьянки со скандалами – святая обязанность каждого самца. Я уж не говорю о более приятных сторонах семейной жизни. Нужно будет – я сама замуж выйду. С величайшей готовностью.

– Не выйдете, – убежденно заявил парень. – Вы не такая.

Катрин вздохнула. Кто бы объяснил какая?

Выехали за деревню. Вниз по склону раскинулся одичавший сад. Розовели вишни, урожай слив тоже обещал быть неплохим. О яблоках и говорить нечего. Всадники двинулись вдоль деревьев. Пора бы и заявиться на место встречи. День перевалил на вторую половину. Катрин надеялась, что «деревенские» порядком истомились в ожидании. Что, собственно, и требовалось. При условии, что предводители селян вообще соизволят явиться на рандеву.

Жеребец потянулся, хватанул с дерева яблоко, быстро схрумкал. Катрин сорвала ему еще одно.

– Леди Катрин, я люблю вас, – вдруг сказал Энгус. – И леди Блоод я тоже люблю. Не волнуйтесь, я знаю свое место и ни о чем таком не мечтаю. Вы и так дали мне больше, чем я заслуживаю. Позвольте мне просто служить вам. Вот разводить свиней и заправлять кузней, куда лучше меня, сможет Даллап. И Ингерн очень хозяйственная. Они преданны вам и без сомнения готовы отдать за вас свою жизнь. Но я умру за вас с радостью.

– Все-все, остынь. Умирать с радостью – занятие крайне глупое и нерациональное. Ты лучше этакие патетические фокусы никому не обещай, – пробурчала Катрин.

– Вы с Бло самые красивые и самые необычные женщины королевства. Служить вам – истинное счастье.

– Насчет Блоод ты, несомненно, прав. Она самая красивая и самая необычная. Я тебя понимаю. Просто счастье, что она одна такая. Двух таких ни тебе, ни мне не пережить. – Катрин сорвала яблоко, бросила парню. – Хватит лирических отступлений. Уши вянут слушать, как ты пытаешься куртуазным быть. Поехали, рискнем здоровьем, взбодримся…

Энгус покорно захрустел слегка недозрелым фруктом, и пара всадников двинулась напрямую к месту встречи.

Опушка леса тянулась хмурая и тихая. Нависало низкое, сулящее близкий дождь, небо. Оленей видно не было, как, впрочем, и ничего живого. Копытные – понятно, но где птицы? Когда Катрин забирала оленью тушу, местечко выглядело гораздо оживленнее. И трупы на месте были…

– Там кто-то есть, – вполголоса сказал Энгус и потянул из-за пояса топор.

– Похоже на то, – согласилась Катрин, – только томагавк свой пока не трогай.

Надо отдать должное парню, слушался он беспрекословно. Доверяет. Катрин подумала, что на его месте вряд ли была бы столь уступчива. Переться почти безоружным прямо в лапы злым колхозникам – решение сомнительное.

– Вперед. – Катрин подбодрила жеребца каблуками. Энгус безмолвно двинулся следом.

Они рысью влетели на поляну. Девушка подняла Вороного на дыбы. Жеребец недовольно заржал. В тон ему Катрин заорала:

– Незачем прятаться. Если хотите говорить – выходите. Мне некогда играть в прятки.

По-прежнему стояла тишина. Никаких признаков оппонентов. Катрин уже хотела добавить – «выходи, подлый трус». Может быть, какой-нибудь бесстрашный барсук и ответит на вызов.

Кусты все-таки шевельнулись, и из леса высыпало два десятка аборигенов. Вооружены дяденьки были демократично, но изобильно. Луки, копья, топоры – оружие вполне могло бы иллюстрировать музейный зал «Быт первобытнообщинного строя». А при взгляде на рожи, явившиеся из кустов, Катрин живо вспомнила одного из классиков родной литературы – бритву местные селяне презирали так же категорично, как и великий босоногий граф на пике своей популярности.

Смотрело одичавшее крестьянство недобро. Вперед выступил кряжистый тип и с заслуживающей уважения прямотой пробасил:

– Не прыгай, девка. Скажи, кто ты да зачем наших сельчан погубила-искалечила, а потом порешим, что с тобой делать надобно.

– Не затрудняйся, уважаемый. Что мне делать, я и сама как-нибудь решу. Твои шалуны решили мою служанку обидеть. Глупая и безответственная идея. Скажи спасибо, что я хоть одного вашего урода живым отпустила. Кстати, еще раз меня девкой назовешь, прикажу тебя вздернуть. Сейчас вешать грубиянов очень модно в центральных королевских землях.

– Много болтаешь, красавица. – Кряжистый сельский вождь, не скрываясь, положил мозолистую лапу на рукоять топора за поясом. – Уж не этот ли сопляк меня вешать будет? Кишка у него не лопнет? Сейчас мы из него ежа-то сделаем.

Бородатые стрелки дружно натянули луки.

Энгус, игнорируя направленные на него стрелы, спокойно заявил: