Война послезавтра

— Ниже! — скомандовал пилотам Котов.

Вертолёт снизился, делая круг.

Среди более чем полусотни столпившихся машин большинство представляли собой седаны, но были и внедорожники, и грузовые, не было только фургонов, но Зубков первым заметил неприметный в ночи съезд от главной магистрали.

— Кот — правее!

— Вижу, грунтовка. Майор, сделай петлю!

Вертолёт пошёл правее, обнаружил лесополосу и просёлочную дорогу вдоль неё. По дороге ползли автомобили, водители которых, очевидно, знали объезд, но и среди них фургона «Валдай» не было видно. Впору было вспомнить о мате, облегчающем нервное напряжение, и в это время Зубкову позвонили:

— Что?! — ответил он. — Плохо слышно… понял тебя, «Фима-первый», к Грибаново… проверим… до связи. — Головы бойцов группы повернулись к полковнику, и он добавил: — У съезда к деревне Грибаново замечен мини-вэн с номером 357. Я не знаю, где это Грибаново.

— Дальше по шоссе! — возбудился Дохлый. — Они просто объехали пробку раньше.

Котов связался с пилотами:

— Майор, чуть дальше по шоссе есть съезд к деревне Грибаново, прыгаем туда!

Вертолёт дёрнулся левее, к шоссе, они снова увидели хвосты машин и совершенно пустую правую полосу за одним из хвостов.

— Вот съезд! — Сизов ткнул кулаком в иллюминатор.

— Вижу «вертушку»! — тотчас же отреагировал Дохлый.

Действительно, на поле, между двумя серыми полосами лесопосадок стоял небольшой белый вертолёт с мигающей на носу красной лампой. Дорога огибала поле, и по ней ползла какая-то машина, бросая снопы света то влево, то вправо. Один из снопов задел бок вертолёта, на боку которого виднелись красные буквы: «Реанимация» и красный крест.

— Они! — рявкнул Дохлый. — Кот!

— Садимся на поле!

— Не успеем!

— Майор, дунь-ка сверху на эту «вертушку»!

Пилот понял.

«Шестидесятый» спикировал к вертолётику «Реанимации» — это был «Ансат», способный унести до десяти человек на борту, — и внезапно подпрыгнул вверх, резко разворачиваясь.

Бойцы группы посыпались друг на друга, цепляясь за спинки кресел.

— Охренел?! — сипло рыкнул Зубков. — Что он вытворяет?!

— Труба! — скорее догадался, чем увидел Дохлый.

На жаргоне спецназа «труба» означала переносный зенитно-ракетный комплекс.

Фургончик на поле остановился в двух десятках метров от вертолёта, из него выпрыгнул плохо видимый с высоты человек, взгромоздил на плечо тубус ПЗРК.

— Снимешь? — с надеждой обратился к Дохлому Котов.

— Не из этой же пукалки, — презрительно поднял в руке пистолет Сеня Марин.

— Майор, ныряй!

Поле, кружась и раскачиваясь, стремительно понеслось к вертолёту, словно под ним включились гигантские магниты: пилот демонстрировал редчайшее для вертолёта любого класса фигуру высшего пилотажа — пике.

Сначала он услышал тиканье часов, то пропадавшее на грани слуха, то возникавшее почему-то под левой щекой. Хотел открыть глаза, но инстинкт приказал: лежать! И Афанасий подчинился, начиная приходить в себя.

Тиканье часов стало громче, превратилось в рокот двигателя: он ехал на машине, лёжа на полу салона в неудобной позе, с подогнутыми под себя руками. Слышались чьи-то далёкие невнятные голоса, похожие на птичьи, что-то позвякивало в ногах, двигатель машины то взрёвывал, то начинал бормотать на шелестящем языке асфальта.

Слева над головой, — наконец, он понял, что едет лёжа на полу небольшого автобуса, в проходе между рядами сидений (похоже, это фургончик типа маршрутки), головой по ходу движения, — послышалась возня. Кто-то засмеялся, возня усилилась, голоса стали громче:

— Палец прокусит, Дик.

— Погладь её где надо, успокоится.

И неожиданно два слова по-английски:

— Stop, boobs![17]

Афанасий с трудом удержал себя в неподвижности, потому что пассажирами микроавтобуса были диверсанты, захватившие деда (где он? что с ним?), а шутили они, скорее всего, с Дуней, прихватив с собой и её.

Мотор машины взвыл, её мотнуло, что дало возможность лежащему на мгновение приоткрыть глаз.

Увидел он немного: стойки сидений, две пары ног в берцах, какие-то канистры и коробки, — но всё же понял, что машина, во-первых, действительно представляет собой мини-вэн, во-вторых, сидящих в салоне всего трое-четверо, не считая Дуни (деда он так и не увидел, однако Геннадий Терентьевич должен был находиться здесь же), и, в-третьих, его, обездвиженного парализующим уколом, в расчёт эти парни не берут. Никто из диверсантов представить не мог, что их пленник самостоятельно умеет выбираться из состояния паралича.

Где-то далеко послышался рокот вертолёта, вызвавший взрыв мужских голосов.

Афанасия безжалостно пнули ногой ботинка в бок, сидящие в микроавтобусе прильнули к окнам салона.

— Джонс, «вертушка»!

Машину бросило влево и вправо, очевидно, она снова свернула, и по надсадному гулу мотора и замедлению движения Афанасий понял, что мини-вэн едет теперь не по асфальту, а по грунтовой дороге.

— Гоу, гоу! — послышался сквозь шум голос пассажира, сидящего рядом с водителем.