Война послезавтра

Семёнов кивнул, как бы соглашаясь с тем, что месть китайцев имеет право на осуществление.

В глазах Зернова зажёгся огонёк угрюмой озабоченности.

— Это… возможно?

— Об Йеллоустоуне говорят давно, — пожал плечами Дзюба. — Вулканологи предсказывали извержение в ближайшие пять — двадцать пять лет. Повышенная сейсмическая активность Йеллоустоуна замечена ещё в начале века, кальдера поднимается, растёт температура в гейзерах, количество мелких землетрясений увеличивается, вулкан буквально дышит. Так что, если напрячь очаг магмы под ним, можно и в самом деле запустить извержение. А если Йеллоустоун взорвётся — от Штатов останутся только воспоминания.

— От всей Северной Америки останутся воспоминания, — проворчал Семёнов.

— Ну и что, мы будем спасать Америку? — подняла красиво подведенные брови Миронова. — После того, что они задумали сотворить у нас?

— Спасать надо всех, — недовольно сказал Черняк. — Если рванёт Йеллоустоун, Землю накроет туча лет на сто, наступит «ядерная зима». Вымрем все, как мамонты.

— Неужели это не остановит китайцев?

— Их когда-нибудь что-нибудь останавливало? Как и америкосов?

— В первую очередь надо позаботиться об Урале. Так ведь, товарищ генерал?

Задумчивость Зернова сменилась привычной твёрдостью.

— Разведке и контрразведке — собрать все сведения по Уралу и Йеллоустоуну. Кровь из носа — добыть конкретные планы китайцев и американцев! Ни те, ни другие не ведают, что творят. Я доложу министру, будем совместно разрабатывать превентивные меры. Тайфун в Чёрном море задавить немедленно! Сергей Данилович, вернётся «сто седьмой» — группу Пахомова в полном составе ко мне.

— Слушаюсь.

— Объявляю режим ЧП по всей системе!

Присутствующие дружно встали по стойке «смирно», хотя сугубо военными людьми не были.

— Все свободны.

Выходили чуть ли не на цыпочках, прикидывая в меру своей ответственности, что нужно сделать в первую очередь.

Подмосковье, г. Королёв 16–17 июня

По Кубе погулять не получилось, ждали, что вот-вот удастся отправиться домой. Это «вот-вот» затянулось на сутки, и только ночью шестнадцатого июня «Ил-96» поднялся в небо и взял курс на Москву, сопровождаемый всё тем же «Белым лебедем» под командованием полковника Сидорова, с которым удалось познакомиться и даже подружиться. Парнем он оказался замечательным, открытым, весёлым и дружелюбным.

На аэродроме в Раменском группу ждал Семёнов, отвёз на мини-вэне в Королёв.

— Благодарю за службу, — сказал он. — Жаль, что поднялся шум, я подал рапорт о награждении, но его отклонили.

— Не ради наград служим, — осклабился Дохлый, успевший выспаться во время перелёта.

— Устраивайтесь, отдыхайте, завтра всех ждёт командующий.

— Устроит разнос? — поинтересовался Ширяев.

— Не думаю, — уклончиво ответил начальник управления.

Попрощались у общежития, и Афанасий отправился в свою временную служебную квартирку, вдруг ощутив лёгкость во всём теле, будто с плеч свалилась тонна груза. Наступило такое расслабление, что едва хватило сил принять душ и дотащиться до кровати. Сон упал могильной плитой…

А разбудил его звонок Олега.

Афанасий с трудом разлепил веки, посмотрел на часы: восемь с минутами, можно было поспать ещё часок.

— Чего тебе?

— Позвонил дядя Миша.

— Кто? — не понял Афанасий. — Какой дядя?

— Ходченков, дядя Дуни.

Сон как рукой сняло. В душе родилась тревога.

— Что у них произошло? Неужели Кырик вылечился и взялся за старое?

— Нет, в Судиславль снова приезжала полиция, вскрыла дом твоего деда, а потом забрала Дуню и уехала.

— С какого бодуна?! — изумился Афанасий.

— Уж не знаю с какого, но факт остаётся фактом. Дядя Миша попытался вступиться, прояснить ситуацию, но его и слушать не стали, да ещё пригрозили: вякнешь кому — сам загремишь на нары.

— Вот это да-а! Уже и наша родная полиция начала применять приёмы майдана.

— Надо что-то делать.

— Спасибо, что позвонил, займусь этим немедленно.

— Поедем туда вместе, если что.

— Если отпустят, — уточнил Афанасий, бросая телефон на кровать. Посидел, прокручивая в голове известие, вспоминая последнюю встречу с Дуней, окончательно пришёл в себя и начал собираться.

В девять часов он был в центре, нашёл начальника управления в аудитории для занятий с личным составом, дождался, когда Семёнов освободится, зашёл в комнату.

— Разрешите, товарищ полковник?

— А, Пахомов, заходи. Я ждал тебя к двенадцати.

— Мне надо срочно уехать.

Семёнов наморщил лоб, переставая собирать какие-то бумаги на длинном аудиторном столе, окинул фигуру Афанасия оценивающим взглядом.

— Это невозможно, полковник.

— На три дня, максимум на четыре. В счёт отпуска.

— Я же сказал — это невозможно. В двенадцать нас ждёт командующий, после обеда разберём инцидент в Бразилии, вечером поедем к министру. Завтра утром будем монтировать на борт «Ила» нейтрализатор твоего деда. Послезавтра испытаем.

— Мне надо!

— Нет!

Афанасий сжал зубы, достал удостоверение офицера ВГОР, припечатал к столешнице перед интерактивной доской.

— В таком случае считайте, что я уволен.

Семёнов потемнел.

— Полковник, ты что о себе возомнил?! Я сейчас вызову спецназ, тебя в бараний рог…