Война претендентов

Посреди всеобщей рукопашной внезапно появились совершенно сбитый с толку Генеральный секретарь и его заместитель по миротворческим операциям. Пораженный столь открытым скандалом и самой настоящей дракой представителей ООН, он, правда, ничем не выдал своих эмоций. Переглянувшись друг с другом, Генеральный секретарь и его заместитель одновременно пожали плечами.

Когда мимо них, спотыкаясь, прошел представитель Ирана, потерявший где-то свой тюрбан, Генеральный секретарь попытался его остановить.

— Что здесь происходит?

— Не знаю, я не слышал его речи.

— Тогда почему вы ввязались в драку?

— Посланник Израиля под руку попался. Мне всегда хотелось дать ему в морду! Вот случай и представился...

Мимо проковылял представитель Ирака с усами, как у Саддама Хусейна. Генеральный секретарь преградил путь и ему:

— Кто это вас так разукрасил? Наверное, представитель Израиля?

— С чего вы взяли?

— Однажды, во время Шестидневной войны, израильтяне точно так же поступили с моей страной, — холодно ответил Анвар Анвар-Садат.

Пытаясь пробраться вперед, Генеральный секретарь вынужден был расталкивать дерущихся, раскрасневшихся и вспотевших дипломатов. Его прозрачные глаза неотрывно смотрели на подиум. В какой-то момент ему удалось увидеть маленького колоритного старичка, уходившего через боковую дверь.

— Что-то я его не припомню, — пробормотал Садат.

— Мне он тоже не знаком, — эхом отозвался заместитель.

Потом они заметили красные огоньки, горевшие на верхних галереях. Телевизионные камеры!

— Си-эн-эн! — хором хрипло воскликнули оба.

Набрав в легкие воздуха, Генеральный секретарь громко произнес:

— Охрана! Взять телеоператоров! Их непременно надо остановить и отобрать все кассеты с видеопленкой!

Но было уже слишком поздно! Внутри у Генерального секретаря все сжалось.

Невиданное зрелище разразившегося в зале Генеральной Ассамблеи ООН скандала, больше походившего на пьяную драку в каком-нибудь захудалом кабаке, уже транслировали по всем телевизионным каналам мира.

И остановить передачу не было никакой возможности.

Однако Генеральный секретарь еще не знал и даже не подозревал, что публичный скандал был не самым страшным последствием краткой речи неизвестно откуда взявшегося старика азиата. Результат этой речи был куда ужаснее подорванного престижа Организации Объединенных Наций!

И самым невероятным казался тот факт, что весь этот хаос был вызван не чем иным, как трехминутной речью никому не известного человека.

Глава 6

По иронии судьбы та самая речь, которая восстановила друг против друга дипломатов, а позднее должна была перессорить все народы мира, так и не была передана в эфир. Дело в том, что она звучала не на английском, общепринятом в стенах ООН и вообще в области торговли и дипломатии. Будь та речь произнесена по-английски, тележурналисты, возможно, сумели бы выжать из нее хоть что-то, так или иначе объяснявшее причину происшедшего.

Ничего похожего до сих пор здесь не случалось. Широкая мировая общественность уже попривыкла к то и дело повторяющимся кадрам заседаний Генеральной Ассамблеи с чинно сидящими представителями в расставленных полукругом креслах. Некоторые вертели в руках карандаши и ручки, другие сдержанно позевывали от скучной миссии представлять интересы своего государства в организации, где очень много дискутировали, но почти ничего не делали.

Со времен скандала с Хрущевым, когда тот барабанил по кафедре своим башмаком, это было самое серьезное происшествие.

И никто, никто не понимал до конца всего ужаса случившегося!

А меньше всех Генеральный секретарь.

После того как в программе вечерних теленовостей промелькнули скандальные кадры, сопровождаемые невнятным комментарием, Анвар Анвар-Садат покинул свой кабинет на тридцать восьмом этаже административного здания ООН и снизошел до обращения к представителям прессы.

— Я хотел бы сделать заявление, — начал он, умело выдерживая паузы, чтобы тем самым придать словам необходимую в таких случаях значимость.

Вся журналистская братия тут же забросала его вопросами.

— Означает ли случившееся, что той Организации Объединенных Наций, которую мы все до сих пор знали, пришел конец? — спросил один журналист.

— Если не возражаете, я бы хотел сначала сделать официальное заявление.

— Как вы объясните столь неожиданное поведение дипломатов? — тут же перебил его второй журналист.

— Буду краток...

— Почему вместо вас речь произносил совсем другой человек? Предоставит ли ваша администрация полный текст этого обращения?

Последний вопрос вывел Анвара Анвара-Садата из себя.

— Моя речь так и не была произнесена — ни мной, ни кем-либо другим. И мне неизвестно, что говорилось с подиума. Что же касается официального заявления...

— После такого вопиющего нарушения этикета и норм безопасности вы, очевидно, уйдете в отставку? — задал вопрос третий журналист.

— Итак, я хотел бы сделать следующее заявление! — громко произнес Анвар Анвар-Садат не терпящим возражений тоном, и все тотчас притихли.