Война Ретифа

Он поднял голову; над ним высилась бороздчатая скала, увенчанная каменным шпилем, торчащим последнюю сотню футов подобно лезвию ножа. Ретиф вернулся к трещине, в которой прятался. Сужающаяся расселина вела в темноту, из нее дул устойчивый поток холодного воздуха. Опустившись на руки и колени, он протиснулся в первое отверстие и обнаружил, что проход чуть расширялся. Небо отсюда казалось яркой синей чертой между высящимися стенами скалы. Ретиф поднялся, дробя хрупкие камешки под ногами, прижался спиной к одной стене «дымохода» и начал подъем.

* * *

На полпути наверх Ретиф обнаружил торчащую из скалы «полку», на которой можно было отдохнуть. Он съел половину припасенной плитки и запил глотком воды — последним во фляге. Затем продолжил путь.

Вскоре расселина сузилась, затем расширилась почти до величины пещеры, откуда прямо в лицо дипломату вылетела с ультразвуковым писком перепуганная стая крошечных серовато-черных куопян размером с пересмешников. Й снова полоску неба наверху пересекла черная тень руна, перекрыв на миг скудное освещение. Доспех впивался дипломату в кожу, садня спину, руки были поранены во многих местах о зазубренные кромки скалы.

В десяти ярдах от вершины лаз снова расширился. Последние несколько ярдов Ретиф карабкался по глубоко изрезанному склону, полузасыпанному обесцвеченными останками скелетов куопян и выбеленными солнцем органическими механизмами, из которых торчали сплетения изъеденной коррозией внутренней проводки. Похоже, руны были неряшливыми едоками.

Держась в тени, Ретиф исследовал открытое небо; в тысяче футах над ним лениво кружили два руна, не подозревая о вторгшемся в их владения непрошеном госте. Дипломат поднялся на ноги, отряхнулся от пыли и огляделся. Он стоял на овальной платформе размером пятнадцать на двадцать футов, на одной стороне находился трехфутовый каменный шпиль, сужающийся до игольной остроты, а остальная поверхность обрывалась в бездну, открывая поразительную панораму высящихся одиноких пиков. И лишь некоторые из них превосходили высотой удобный наблюдательный пункт, на Котором он находился. В глаза ему бросилась груда круглых булыжников — масляно-желтых сфероидов по одиннадцати дюймов в диаметре. Он подошел к ним и постучал по гладкой поверхности одного, послышался гулкий металлический звон. Их было шесть — яйца руна, выложенные здесь для «проклевки» на солнце.

Ретиф глянул на кружащихся в небе чудовищных родителей, все еще безмятежно не подозревающих о его присутствии.

Большие яйца были громоздкими и неуклюжими в обращении из-за своей кособокости. Дипломат поднял верхний сфероид, подкатил его к краю скалы и аккуратно установил его над самым обрывом. Следующие два он примостил рядом с первым. Еще пара образовала второй короткий ряд, а последнее яйцо он поместил поверх других. Ретиф отряхнул от пыли руки, надел отложенные в сторону шлем и перчатки, потом уселся напротив гаргантюанской «пасхальной витрины» в ожидании.

VIII

Холодный ветер налетал порывами из глубокой синевы неба. Ретиф следил за тем, как вдалеке кружили могучие старейшины-руны, неутомимые как ветер — качество, которым сам он, по здравом рассуждении, едва ли обладал.

Прошло полчаса. Ретиф наблюдал за белыми облаками, марширующими мимо подобно боевым кораблям, уносящимся в далекие сражения. Он принял более удобное положение, прислонившись к подходящему валуну, закрыв глаза от слепящей яркости неба…

Равномерный свистящий стук мгновенно вывел его из дремы. В сотне футов над ним показался гигантский рун, он пикировал на него, увеличиваясь на глазах, стегая ураганным ветром своих мощных винтов и вздымая облака удушающей пыли. Четыре ноги птицы были вытянуты, трехфутовые когти-резаки блестели на солнце синей сталью, а открытые челюсти казались достаточно широкими, чтобы проглотить дипломата целиком.

Ретиф напрягся, удерживая обе руки на верхушке пирамиды из яиц перед затеняющим солнце летучим гигантом.

В последний миг рун свернул и пронесся мимо пика подобно самолету-беглецу, оставив за собой эхо пронзительного вопля. Ретиф повернулся и увидел возвращающуюся птицу, тридцатифутовые пропеллеры которой выгибались под мощным давлением ускорения. Рун завис, когда их разделяло лишь несколько футов.

— Кто смеет красть сокровища Гертудион? — возопила гигантская тварь.

— Мне нужно поговорить с тобой, — отозвался Ретиф. — Эта конструкция из яиц предназначена в помощь разговору.

— Ты высоко заполз, добираясь до моего гнезда, и твой путь был долог, — проговорила птица голосом сродни паровозному гудку, — Я обещаю тебе быстрый обратный спуск! — Она чуть приблизилась, покачиваясь на порывистом ветру.

— Не гони на меня такой сквозняк, — предупредил Ретиф. — Я вот-вот чихну, но мне ужасно не хотелось бы случайно уронить твое будущее семейство в пропасть.

— Отойди, похититель яиц! Если хотя бы одно из моих сокровищ упадет, я насажу тебя на каменный шпиль посушиться на солнце!

— Предлагаю тебе перемирие; ты сдержишь свои порывы к насилию, а я позабочусь, чтобы с яйцами не случилась неприятность.