Война роз. Буревестник

– Может быть. Тогда, вероятно, следует ковать более прочные доспехи. Мои гвардейцы в состоянии выстоять под градом стрел. Хорошая французская сталь служит надежной защитой от них.

В качестве доказательства он с гордостью постучал костяшками пальцев по своей нагрудной пластине, заставив ее звенеть. Ле Фарж счел за лучшее умолчать о том, что затейливо украшенные доспехи короля отнюдь не способны защищать от стрел английских лучников.

– Арбалетчики используют мантелеты[16] и щиты из ивовых прутьев, Ле Фарж. Но рыцари не могут использовать их, поскольку они воюют мечами и копьями. Более прочные доспехи и более сильные люди – вот что нам нужно. Тогда мои рыцари смогут смело сближаться с ними и рубить им головы.

Карл остановился, смахнул с губы капельку слюны, глубоко вздохнул и устремил взгляд в сторону багрового заката.

– Как бы то ни было, они нарушили перемирие, Ле Фарж. Я созвал моих лордов. Все рыцари и воины Франции уже движутся на север.

Барон Ле Фарж поднялся с колена. На его лице было написано удовлетворение.

– Сочту за честь возглавить их, милорд, с вашего благословления. Имея в своем распоряжении рыцарское войско и под вашим руководством, я уничтожу этих последних английских солдат и займу весь Мэн в течение месяца.

Король Карл обдал его ледяным взглядом.

– Не Мэн, вы, идиот. Они нарушили перемирие, разве нет? Я получу все. Я верну Нормандию и сброшу последних англичан в море. Сейчас одиннадцать тысяч моих солдат движутся на север. У них имеются мантелеты и щиты, Ле Фарж! Я не хочу видеть, как их убивают. Меня не остановят никакие лучники. Я верну себе всю Францию до конца года. Клянусь Благословенной Богородицей!

Лорд вновь опустился на колено, и в его глазах блеснули слезы. Король положил ладонь ему на голову. На какое-то мгновение Карла обуяла ярость, и у него возникло желание перерезать своему придворному горло. Королевские пальцы вцепились в его спутанные волосы. Ле Фарж с удивлением взглянул на своего суверена, и тот разжал ладонь.

– Вы мне еще нужны, Ле Фарж. Мне нужно, чтобы вы находились рядом со мной, когда мы наконец начнем вышвыривать англичан из Франции. Мое терпение лопнуло. Перемирие нарушено. Я обрушу на них свой гнев, и они будут помнить об этом на протяжении целого поколения. Это моя земля, Ле Фарж. Моя! И я жажду мести.

Джек Кейд с трудом прокладывал путь сквозь толпу. Пэдди и Роб Эклстон следовали за ним в пространстве, создаваемом его локтями и широкими плечами. Тычки от него доставались также и им, и они при этом тихо чертыхались. Люди в толпе были уже на взводе и раздраженно толкали их, провожая гневными взглядами. Только те, кто узнавал Эклстона или его ирландского друга, застывали на месте. Те же, кто знал их хорошо, протискивались к краю, чтобы быть подальше от них. Репутация обеспечивала им пространство не хуже, чем локти, и благодаря ей в скором времени Джек Кейд оказался на открытой площадке в центре толпы.

Он стоял, тяжело дыша, черный от сажи, и окидывал взглядом окружавших его людей. Человек, державший речь, внезапно замолчал, словно увидел привидение. Остальные тоже утихомирились и безмолвно воззрились на вновь прибывших.

– Это ты, Кейд? – спросил оратор. – Господи, что с тобой случилось?

Это был высокий человек, а коричневая шляпа, добавлявшая ему еще добрых шесть дюймов, делала его еще выше. Джек знал Бена Корниша и никогда не любил его. Взгляд его налитых кровью глаз был прикован к висящему телу. Люди, казалось, не обращали никакого внимания на повешенного. Они притопывали ногами, беседовали и смеялись. Джек понятия не имел, для чего они собрались здесь, но бессмысленность выражения их лиц вызвала в его душе ярость. Он пожалел, что у него в руке нет полного кувшина, в котором можно было бы ее утопить.

– Я пришел, чтобы вынуть из петли своего парня, – произнес он хриплым голосом. – И вы не остановите меня.

– Ей-богу, Джек, есть дела и поважнее, – проревел Корниш. – Магистрат…

У Джека сверкнули глаза.

– Мертв. Ты это хотел сказать, Корниш? И ты тоже будешь покойником, если встанешь на моем пути. Мне до тошноты надоели магистраты и шерифы – а также люди шерифа, вроде тебя. Все вы подлизы и подхалимы. Ты меня понял, Корниш? Убирайся отсюда, пока я не выпорол тебя ремнем. Хотя нет, постой, я сейчас сделаю это.

К удивлению Джека и двух его друзей, эти слова были встречены смехом и одобрительным гулом толпы. Корниш залился краской, его губы беззвучно шевелились. Джек взялся рукой за широкий кожаный ремень, поддерживавший его штаны, и, увидев это, Корниш быстро протиснулся сквозь толпу и исчез.

Под пристальными взглядами людей Джек тоже зарделся почти столь же густым румянцем.

– Кто вы такие, черт вас подери? – спросил он.

– Ты должен помнить меня, Джек, – раздался голос.

Из толпы появилась коренастая фигура в кожаном фартуке.

– Я тебя знаю.

Джек впился в человека глазами, затем кивнул:

– Да, и я тебя знаю, Данбар. Я думал, ты во Франции, сколачиваешь себе состояние.

– Я этим и занимался, пока у меня не отобрали землю.