Война с Големом

Да и чего на выборах-то ловить? Народ наш разложился. Политикам тотально не верит, считая их мерзавцами и обманщиками. Программ умных не читает. На выборы приходит процентов тридцать избирателей. Половина этих баранов готовы отдать свои голоса за банку сгущенки. Половина голосует по какому-то наитию. По принципу: «Мне вот его лицо нравится». Давайте скажем честно: сегодняшний избиратель в основном — люмпен, баран.

Партии нужен рупор — мощные СМИ. А разве они есть у оппозиции? Голем плотно контролирует и телевидение, и прессу. Впрочем, пресса тихо умирает: люди читают все меньше.

Да и если брать по большому счету, время партий ушло в прошлое, братья. Все — отжили они свое…

Что такое политические партии? Они — порождение прошлого, индустриальной эпохи. Когда-то устройство общества не отличалось головоломностью. Существовали большие отряды людей со сходными взглядами, вкусами и интересами: буржуа, пролетарии, средний класс, крестьяне — и т.д. У них имелись свои массовые газеты — и свои партии, которые говорили: «Когда мы придем к власти или завоюем побольше мест в парламенте, то вознаградим вас, наши избиратели. Вы станете жить лучше».

Но индустриальное общество скончалось. У нас — из-за банального разрушения промышленности в ходе «реформ» и крушения СССР. На Западе — из-за глобализации и выноса заводов и фабрик в более бедные страны. Прежнее деление общества сменилось дикой мозаикой самых разных «групп по интересам» — по этническим, половым, религиозным, профессиональным, локальным и еще Бог знает каким признакам. Сегодня «экологисты-лесбиянки» могут войти в блок с «зелеными-националистами приморского района», а завтра — столь же легко его расторгнуть, отыскав нового союзника. Все зависит от текущего момента, от изменчивой ситуации. Сегодня она — одна, завтра — иная. В Росфедерации же на все это наложился процесс раздробления некогда единой экономики. Теперь есть множество, во-первых, региональных «экономик» (дальневосточная, северо-западная, южная). Во-вторых, есть также экономика, ориентированная на нищее туземное население и экономика «на экспорт». Наконец, имеется и вообще первобытно-натуральная экономика приусадебных участков. Добавьте к этому процесс замыкания в основном неимущего народа в пределах своих регионов и даже округ (иногда — с утратой чувства национального единства). В нашей стране больше нет крупных общенациональных проектов, способных объединить общим делом миллионы людей. А на лозунге «Обогащайтесь!» или идее скорейшей выплаты внешних долгов (которые наделали безответственные режимы старших «реформаторов») единства народа не создашь. Сама российская «элита», в отличие от американской, например, не сплочена в клубы и ложи с давними традициями, не проникнута корпоративным духом университетов, а попросту делится на разные группировки — чиновничьи, местные или этнические. Наконец, чудовищная коррупция породила почти тотальное недоверие к политикам.

Ушло и время газет с миллионными тиражами. Мозаичное общество породило множество мелких изданий, сайтов в Интернете и телерадиопрограмм, нацеленных на множество «точечных аудиторий». Телевидение «разбомбило» сознание — и основная масса людей сегодня не желает напряженно думать, вникая в тонкости партийных программ и теоретические построения.

Вот так и ушло время привычных парламентских партий. Им верят все меньше. Все больше люди хотят улучшения жизни здесь и сейчас, на месте, а не в каком-то будущем. На выборы приходит едва половина избирателей, а то и меньше. Любая попытка создать парламентскую партию и собрать под нее миллионы твердых сторонников в таких условиях обречена на поражение. Что мы и наблюдаем в последние полтора десятка лет у себя дома.

Реальность изгоняется из политики, реальные факты подменяются представлениями о них. Жизнь заменяется ее образами в сознании общественных групп и слоев. Люди принимают решения, глядя не на истинное положение дел, а в телевизор или в газету. Действие тоже заменяется представлениями и даже спектаклями. Политики больше не идут на решительные поступки — они предпочитают манипулировать своим образом-имиджем. Изменяется не жизнь, а картинка в телевизоре.