Война с готами. О постройках

2. Около летнего солнцеповорота некий Евфалий прибыл из Византии в Террацину с деньгами, которые император был должен солдатам. Боясь, как бы встретившиеся ему на дороге неприятели не отняли у него денег и не убили бы его самого, он пишет Велизарию, чтобы он дал ему возможность безопасно прибыть в Рим. Велизарий, выбрав из своей свиты сто самых славных щитоносцев, с двумя своими телохранителями посылает их в Террацину, чтобы они доставили ему деньги. А варваров все это время он держал в ожидании, что будет сражаться с ними всем войском, с тем чтобы враги даже небольшими отрядами не уходили отсюда для добывания продовольствия или за чем-либо другим. Когда он узнал, что на другой день прибудет Евфалий с отрядом, он распределил и устроил войско как будто для битвы, а варвары в свою очередь были на чеку. С самого раннего утра он держал солдат около ворот; он знал, что Евфалий и его спутники прибудут к ночи. В полдень он велел войску пообедать; то же самое сделали и готы, полагая, что битва откладывается на следующий день. Немного позже Велизарий послал Мартина и Валериана с их свитой на Нероново поле, поручив им привести в возможно большее смущение неприятельское войско. А из маленьких Пинцианских ворот он послал против укрепленного лагеря варваров [119] шестьсот всадников. Во главе их он поставил трех своих телохранителей – Артасира, родом перса, Боху, родом массагета, и Кутилу, фракийца. Им навстречу выехал большой отряд неприятелей. Долгое время сражение не переходило в рукопашный бой, но каждая сторона при наступлении других отступала, каждая делала быстрые и неожиданные наступления, и, казалось, они желали такими действиями протянуть время на весь этот день. Но уже при наступлениях они охватывались взаимным гневом. Бой становился более сильным, с обеих сторон пало много самых храбрых воинов и к тем и другим из города и из укрепленных лагерей подошли на помощь отряды. Когда они смешались со сражающимися, то бой разгорелся еще сильнее. Крик, поднявшийся и в городе и в лагерях, еще больше подстрекнул сражавшихся. Наконец, римляне, благодаря своей доблести, потеснили врагов и обратили их в бегство. В этом деле Кутила был поражен дротиком в середину головы, но продолжал преследовать врагов с вонзившимся в эту часть тела дротиком. Когда враги были обращены в бегство, он вместе с оставшимися в живых около захода солнца въехал в город, причем дротик качался в его голове – зрелище, послужившее темой для многих рассказов. В этом же сражении Арзу, одного из щитоносцев Велизария, какой-то готский стрелок из лука поразил между носом и правым глазом. Острие этой стрелы прошло до задней части шеи, но не вышло наружу, остаток же стрелы остался на лице и дрожал там, когда этот человек ехал верхом. Смотря на него и на Кутилу, римляне приходили в удивление, что они могли ехать верхом, не обращая никакого внимания на боль. Так шли дела здесь.

На Нероновом поле дела варваров шли лучше. Сражаясь с большим числом врагов, отряды Валериана и Мартина твердо выдерживали их нападение, но несли очень большой урон, так что дело приняло для них крайне опасный оборот. Тогда Велизарий велел Боху, взяв с собой вернувшихся из боя воинов, оставшихся не ранеными, на свежих конях идти на Нероново поле. Дело было уже к вечеру. Благодаря оказанной помощи [120] римлянам со стороны Боха и его войск, враги тотчас же обратились в бегство. Преследуя очень далеко бегущих, Боха попал в окружение двенадцати врагов, вооруженных копьями. Они все вместе направили на него удары копий. Так как на нем был надет панцирь, то все эти удары причинили ему мало вреда, но один из готов, зайдя ему в тыл, поразил юношу около плеча в обнаженную часть тела над правой подмышкой. Правда, рана была не роковая и не ведущая к немедленной смерти. А спереди другой готский воин ранил его в левое бедро и рассек ему тут мускул не прямым ударом, но поразив его наискось. Увидав, что тут делается. Валериан и Мартин со всей поспешностью бросились на помощь; обратив в бегство врагов и взяв под уздцы с обеих сторон коня Боха, они прибыли в город. Тем временем наступила ночь и прибыл Евфалий с деньгами.