Война с готами. О постройках

Пользуясь данным случаем, я хочу указать еще вот на что. Из ученых, занимающихся этими вопросами, одни считают, что Меотийское Болото образует Эвксинский Понт, который и растекается частью налево, частью направо от этого Болота: потому-то оно и называется «матерью Понта». Утверждают они это, основываясь на том, что из так называемого Гиерона (Местечко в Вифинии, на берегу Босфора, и храмом Зевса, откуда название: «Священное»), проток этого Понта идет как некая река до Византии, и поэтому думают, что именно здесь-то и есть конец Понта. Те же, которые опровергают эту точку зрения, указывают, что это море является единым с Средиземным, которое все целиком наполняется океаном, и, не прерываясь нигде, простирается до земли лазов, если, говорят они, кто-либо, исходя из различия названии, не будет настаивать на двоякости этих морей, потому что и в самом деле море отсюда называется уже Понтом. Если же течение идет от так называемою Гиерона до Византии, то тут нет ничего особенною. Это происходит во всех проливах и не поддается никакому логическому пониманию; никто никогда этого объяснить не мог. Так, сам Аристотель, из Стагиры, один из самых ученых людей, прибыв именно с этой целью в Эвбейскую Халкиду и наблюдая находящийся здесь пролив, который [29] называют Эврипом, хотел точно выяснить физические основания этого явления, как и почему в этом проливе течение иногда бывает с запада, а иногда с востока и поэтому всем кораблям приходится плыть в эту сторону: когда возникает течение с востока и корабли обычно начинают плыть отсюда вслед за бурным течением, то очень часто возникает здесь обратное течение, и оно поворачивает корабли, заставляя их направляться туда, откуда они только что отплыли, другие же корабли от этого западного течения уносятся в другую сторону, хотя никакой ветер тут совершенно не дул, а было совершенно гладкое море и глубокое безветрие. Когда стагиритский философ стал думать об этом и долгое время вращал свои мысли в разные стороны, он, смертельно огорченный неудачей при объяснении этого явления, так и кончил дни своей жизни. И не только здесь, но особенно в проливе, который отделяет Италию от Сицилии, происходит много необычного. По-видимому, сюда направляется течение из так называемого Адриатического моря; с другой стороны, туг образуется поступательное движение морской воды из океана через Гайдеры (Гибралтар). Кроме того, внезапно образовывающиеся водовороты без всякой видимой для нас причины поглощают корабли. Поэтому-то поэты и говорят, что корабли, попадающие в такой момент в этот пролив, поглощаются Харибдой. Те, мнение которых я излагаю, полагают, что все эти явления, столь необычайные, наблюдаемые во всех проливах, происходят в виду близости с той и другой стороны материка. Они говорят, что стремительное течение, стесненное узким пространством, должно проявляться в таких странных и необъяснимых явлениях. Так что, если течение идет от так называемого Гиерона к Византии, то, конечно, не следует настаивать, что здесь кончается и море и Эвксинский Понт: ведь такое утверждение не имеет под собой твердого основания, но должно допустить, что и здесь главной причиной является узость прохода. На самом же деле подобное явление объясняется совсем другой причиной. [30] Рыбаки в здешних местах говорят, что не весь поток доходит прямо до Византии, по его верхнее течение, которое видимо нашим глазам, обычно идет в этом направлении, а низовое, течение, где пучина (она так и называется – «Абисс»), идет как раз в противоположном направлении и всегда стремится против видимого нами течения. Это доказывается тем, что когда рыбаки выезжают на рыбную ловлю и закидывают здесь свои сети, то, подхваченные нижним течением, сети несутся к Гиерону. Но в Лазике берег по всей линии удерживает дальнейшее продвижение моря и заставляет море как бы вздыбиться на натянутых вожжах, впервые только здесь ставя ему преграду, явно, что творец мира здесь поставил ему пределы. Коснувшись берега в этих местах, море уже не двигается дальше и не поднимается больше вверх, хотя отовсюду в него вливается бесчисленное количество очень больших рек, по уходит назад и вновь туда же возвращается: сохраняя свою собственную, ему свойственную высоту, оно держится в своих границах, как бы свято соблюдая какой-то закон, как будто связанное точными его предписаниями и как бы остерегаясь нарушить каким-либо образом эти предписания. Все остальные берега этою моря лежат не против него, но по окружности. Но обо всем этом пусть рассуждает каждый, как он хочет.