Война с готами. О постройках

Бесс, одетый в панцирь, вооружив так же все остальное войско и велев захватить много лестниц, повел его к той части стены, которая развалилась. И обратившись к своим войскам только со столькими словами поощрения, сколько было нужно, чтобы не потерять такого благоприятного момента, он в дальнейшем своими подвигами заменил слова поощрения. Будучи человеком более семидесяти лет от роду, расцвет сил которого давно остался позади, он первый взошел на лестницу. Тут произошла такая битва и такое проявление доблести со стороны римлян и персов, какого за это время, думаю, нигде не было проявлено. Число варваров равнялось двум тысячам тремстам воинов, а у римлян было до шести тысяч. Из них все и с той и с другой стороны, кто не был убит, были ранены; лишь очень немногим удалось [48] остаться невредимыми. Римляне всеми силами рвались на приступ, персы отражали их с большим трудом. С обеих сторон было много убитых, и была уже близка надежда, что персы отобьются от этого нападения. Самое сильное столкновение шло наверху лестниц; так как враги сражались здесь, нанося удары сверху, то тут погибало больше римлян, в том числе и сам начальник Бесс упал с лестницы на землю. Тогда поднялся ужасный крик с обеих сторон: варвары, сбегаясь со всех сторон, бросали в него свои копья, но его телохранители тотчас же стали вокруг него, с шлемами на головах, все одетые в панцири, сверху защищаясь еще поднятыми щитами; стоя друг с другом бок о бок, они устроили над ним как бы крышу, совершенно скрыв от опасности своего вождя и всемерно отражая оружие, которым поражали враги. Огромный шум стоял от копий, непрерывно бросаемых врагами и ломавшихся о щиты и о другое оружие, все кричали и тяжко дышали; каждый чувствовал тяжесть положения. Римляне, стараясь защитить своего вождя, бросились на стену, не упуская ни одного благоприятного момента, и этим заставили врагов податься назад. Тогда Бесс, не будучи в состоянии подняться (этому мешало и его вооружение, да и телом он был тяжел: он был человек полный и, как я сказал, уже в очень преклонном возрасте), не растерялся, хотя и находился в большой опасности, но тотчас же придумал то, чем мог спасти и себя и все положение римлян. Он велел своим телохранителям тотчас же оттащить себя и унести возможно дальше от стены. Они так и сделали. Одни его тащили, другие отступали вместе с ним, держа щиты друг над другом, ровняя свой шаг по тому, как его тащили, боясь, чтобы он, оставшись без прикрытия, не был поражен врагами. Когда Бесс оказался в безопасном месте, он поднялся и, обратившись к воинам со словами ободрения, пошел к стене и, взойдя на лестницу, вновь устремился на штурм. Увлеченные им, римляне проявили по отношению к врагам подвиги, исполненные необычайной доблести. Испуганные этим персы [49] просили у своих неприятелей дать им какой-либо срок, чтобы, собрав свои вещи, они смогли выйти из города и сдать его. Но Бесс, подозревая, что они готовят какое-либо коварство, чтобы тем временем укрепить стены, сказал, что натиска удержать он не может; тем же, которые хотят с ним встретиться по вопросу о соглашении, он сказал, что хотя и кипит битва и с той и с другой стороны, но тем не менее, они могут пойти с ним к другой части стены, и при этом указал им одно место. Так как они не приняли его предложения, загорелась еще более сильная битва с большим шумом и напряжением. Когда, казалось, сражение становится нерешительным, случилось, что стена, которую раньше подрыли римляне, в другом еще месте внезапно рухнула. Сюда бросились многие из воинов с обеих сторон. Так как римляне намного превосходили численностью врагов, они, хотя и разделились на две части, все больше и больше поражали их копьями и, очень сильно тесня, наседали на врагов. Персы, теснимые с двух сторон, уже не могли в равной степени отражать римлян, но так как и они разделились на две части, то их малолюдство стало совершенно ясно. Когда оба войска находились еще в таком затруднительном положении, что ни персы не могли заставить отступить наседавших на них римлян, ни римляне не были в состоянии силою проложить себе путь в крепость, один юноша, родом армянин, по имени Иоанн, сын Фомы, прозвище которого было «Гудза», оставил то место, где свалилась стена, и, покинув бой, который там кипел, взял с собой нескольких, очень немногих, из следовавших за ним армян, поднялся по отвесной крутизне, преодолев ее там, где все считали эту крепость неприступной и оттеснил бывших там стражей. Оказавшись наверху стены, он ударом копья убивает одного из персов, охранявших здесь стены, который считался самым воинственным. Таким образом, римлянам удалось подняться здесь на стены.