Война с кентаврами

– Я рад за вас и за вашу маму… Но при чем здесь узурпатор, тиран и кровавый диктатор Крафа?

– Да вот так все сложилось и запуталось, что отныне мы, как бы ни дико это звучало, члены одной семьи. Моя мать сейчас замужем за сыном Крафы, и скоро их маленькому ребенку, то есть нашему с Леночкой братику, исполнится уже годик. Ну и самое интересное, что мы услышали другую версию о причинах войны между Торговцами. Узнали, за что сражались ортодоксы и к чему стремились реформаторы. А как у тебя с памятью по этому вопросу? Ничего нового не прибавилось?

– Да как сказать… Нынешним утром я вспомнил, что дядя по матери и обе родные сестры отца практически со всеми своими семьями воевали на стороне диктатора и его реформаторов. При том что тетю Магду я любил и обожал с самого детства, верил ей, как собственной матери… Да и во всем мире Ба, если судить по моим хаотичным и уже несколько противоречивым воспоминаниям, творилось тогда невесть что. Страшные картинки так и всплывают перед глазами… Злоба, ненависть, беспричинная жестокость… Кажется, наши лидеры стали использовать какие-то устройства ментального зомбирования. Я видел нескольких недавних пленных, бывших реформаторов, которые воевали на нашей стороне… так у них были пустые глаза, и они считались самыми жестокими и беспощадными в нашей армии… Да и отец мой, Шу’юс Трит, что-то в последнее время мне своими не совсем логичными рассуждениями перестал нравиться. А наш краевой лидер совсем не вызывал доверия и симпатии: тупой и неразумный фанатик… Так что сейчас у меня в голове гора сомнений… и растет так стремительно, что самому страшно.

Видимо, великану еще совсем немножко оставалось для полной реконструкции своего прошлого. Ну и наверняка последним моментом в его истории будет воспоминание о том, по какой причине его уложили в саркофаг, да еще и в ином мире. Потому что до сих пор он ничего о Зелени по той истории не знал, и в семейных преданиях о башне с накопителями в другом мире не было ни единого слова.

Светозаров встретил рассказ своего коллеги из древности с облегчением и даже радостью. Пусть и косвенно, пусть и не до конца, но сказанное баюнгом вполне вписывалось в новую схему видения кровавых противостояний представителей цивилизации Торговцев в древности. Крафу хотелось видеть в числе союзников друзей, а не врагов. Тем более сейчас, после знакомства с семьей Гегемона, хотелось верить в его гуманность. В противном случае хорошо скрываемая подлость, сговор с юными красавицами или страшное коварство могли разрушить веру Дмитрия не только в людей, но и вообще в разумных существ.

Шура, узнав о Гегемоне много нового, тут же завалила великана вопросами. Талант аналитика, как и практическая работа в конторе, помогал ей легко вычленить из информационной груды самые важные детали. И сложнейшая мозаика причин и следствий стала приобретать определенную структуру.

Баюнг подтвердил существование Двойника, который заведовал содержанием военнопленных в штабе лидера реформаторов:

– Да, был у него такой фанатик. Особую злость к нашим питал, жестоко относился, да и вообще концентрационным лагерем заведовал. А почему нас ненавидел? Так поговаривали, что у него семья при случайной бомбежке погибла. А может, и его сторонники что-то такое специально подстроили. Чего только на эту тему не плели в нашем лагере…

Как всегда, как и на любой другой войне: наши солдаты самые мужественные и справедливые, а враг коварен, подл и жесток. Наши бросаются на амбразуры, защищая свои матерей, детей и стариков, а враг служит интересам кучки тиранов и готов уничтожать всех без разбора.

– Хотелось бы, чтобы ты встретился с Крафой, – сказал Светозаров баюнгу. – Если ты не против.

– Только «за». Но лишь после полного восстановления собственной памяти, – поставил условие Шу’эс Лав. – А то мало ли я еще чего вспомню? Вдруг он на моих глазах лично мою мать или сестер порезал?

Супруги переглянулись и одинаково в отрицании замотали головами. Обоим не верилось, чтобы подобный деятель лично участвовал к резне беззащитных женщин и детей.

Да и разумный кальмар уже успел составить собственное мнение о Гегемоне:

– Шустрый он, конечно, индивидуум, бесшабашный, и если понадобится для дела, то ни перед чем не остановится. Да и властью безграничной избалован вроде до мозга костей. Но никак не верится, что он на излишества и неоправданную жестокость пойдет. Слишком он умный для этого, образованный, что ли…

С ним не согласился Тител Брайс:

– Порой научные гении для подтверждения своих открытий страшные вещи творят. Сами за нож не берутся, но ядерную бомбу только для изучения последствий взрыва на любой город могут сбросить.

Единственный, кто, кроме незримо присутствующей Эрлионы, молчал все время обсуждений и только внимательно слушал, это моложаво выглядевший Яков Праймер. Да и что он мог сказать, не будучи в курсе обсуждаемых тем? Но Дмитрий считал свое решение пригласить Якова правильным: пусть коллега сразу начинает вникать в суть мировых и межмирских проблем: