Война с мусульманами

В последнюю секунду оглянувшийся телохранитель короля Файяд аль-Дамани увидел расширенные, безумные глаза красивого, высокого и чуть полноватого парня и бросился вперед еще до того, как увидел в руках его кинжал. Острое жало клинка со всей силы вонзилось в грудь Файяда, раздробив по пути ребро и войдя в тело по самую рукоять. Секундное замешательство окружающих прорвалось громким ревом сотен глоток, на Ибрагима бросились со всех сторон, и он только успел отчаянно, истошно вскрикнуть, прежде чем толпа поглотила его.

А в стороне, около стен Каабы, на руках у Мухаммеда умирал его самый преданный друг. Перед смертью, в последних судорогах агонии он мазнул окровавленной рукой по черному боку священного камня. Закрыв глаза телохранителя, король поцеловал окровавленный камень и махнул рукой свите, дескать, уходим. Те подхватили мертвое тело аль-Дамани и двинулись вон из мечети, с трудом раздвигая коридор перед шествием Мухаммеда.

Они уже покинули внутренний двор мечети, когда последние из паломников узнали о происшедшем.

— Король жив, аллах отвел от него руку убийцы! — из уст в уста передавали друг другу правоверные. Это прибавило энтузиазма всей толпе. Она колыхнулась, как один живой организм, и снова начала раскручивать свое круговое движение, все больше и больше наращивая скорость движения.

Как раз в это время с минаретов прозвучал голос муэдзина, призывающий к полуденной молитве. Обычно паломники прерывали свое движение, и, обернувшись лицом к Каабе, преклоняли колени. Но в этот раз обычное моление превратилось в зикр, массовую, истеричную молитву трехсот тысяч человек. Молодые и старые, они бежали вперед, выкрикивая слова молитвы. Хор голосов слился в рев с одним общим ритмом, общим дыханием. Массовое безумство словно подхлестывало паломников, входя в транс, они уже не чувствовали ни усталости, ни жары, переставали считать отмеряемые ими круги. Души их сливалась в едином порыве с многотысячной толпой.

Один из паломников упал, споткнувшись о растерзанное, уже мало похожее на человеческое тело покушавшегося еврея. Подняться он не успел, и был быстро затоптан беспощадной толпой. Так проходил час за часом. Уставшие, обессиленные люди, пошатываясь, выходили из мечети и прямо тут же, у стен валились от истощения на землю. Впавший в транс муэдзин три часа выпевал молитвы, подхватываемые паломниками, пока от солнечного удара не упал без сознания рядом с микрофоном. А в круговорот молящихся все вливались и вливались новые паломники, невольно заражающиеся общей истерией самой массовой за всю историю существования мусульманства молитвы. В главную мечеть мусульманского мира возвращались паломники, уже совершившие все обряды хаджа, каждому из них хотелось приобщиться к общей радости избавления отмеченного милостью аллаха монарха от верной смерти.

Глубокой ночью, когда огромная площадь внутреннего двора Масджит аль-Харам опустела, на ней не осталось ничего, напоминавшего о жертвах неудачного покушения. Валялись обрывки ихрамов, тысячи потерянных сандалий, но никаких остатков погибших людей. Миллионы человеческих ног превратили в пыль и разнесли по ветру бренную человеческую плоть.

ЭПИЗОД 22

Академик, он же дипломат и политик, говорил медленно, акцентированно выделяя слова, но очень образно и понятно. Сизов со своим ближайшим окружением уже больше часа слушал бесплатную лекцию пяти самых уважаемых в России востоковедов о проблеме Иерусалима. Встреча проходила в загородной резиденции номер три, или, по-простому, в "бане". Атмосфера была самая непринужденная, сидели не в официальном кабинете, а в холле перед горящим камином, рядом со столиком с пивом и другими напитками, так что ученые мужи не старались поразить своих военных слушателей мудреными терминами.