Война с нагами

Очнулся уже на улице. Шлем лежал рядом. Воздух пах замечательно подтаявшим снегом и весной. Крот неохотно повернул больную голову, в которой все время что-то щелкало и кружилось, и посмотрел вверх — над ним висело солнце на выцветшем голубом небе с белыми стайками облаков.

«До чего же хорошо жить на белом свете, — подумал он. — И чего мы портим эту жизнь? Суетимся, куда-то бежим, бьем кого-то, а кто-то бьет нас, неужели нельзя без этого?»

— Живой, напарник?

Волк сидел рядом на корточках и задумчиво его разглядывал.

— Кажется, живой, — говорить Вадиму было тяжело: то ли отвык, то ли от слабости. — Но совсем больной.

— Голова?

— Она родная, плохо ей…

— Выпить хочешь?

— Почему бы и нет? — Вадим вздохнул. Боль жила в нем, она окрашивала мир временами черным, даже солнце и то меняло периодически свой обычный желтый цвет на темно-синий. Это было бы забавно, если бы не было так страшно. — Давай выпьем, только сначала скажи, почему у меня голова так голова раскалывается?

— А потому что ты ее проломил, причем так, что если бы это был не ты, а кто-то иной, то я бы сказал, что этот человек получил повреждения несовместимые с жизнью, — покачал головой Слава. — Мозг повредил точно, сам видел, как он из тебя вытекал: после такого либо не живут, либо становятся клиническими идиотами. Только тебе, наверное, это не грозит? Ты и раньше вроде был не очень умный? Сколько пальцев видишь?

Воислав помахал рукой перед глазами.

— Слушай, дай выпить, — сморщился Вадим. — И вообще отстань, не приставай, не видишь, как мне плохо?

— Получите, — Слава подал фляжку. — А насчет «отстань», я не пристаю, а диагноз ставлю. Количество пальцев ты не угадал…

— Три пальца, — Крот сделал пару глотков. Спирт прокатился по пищеводу и разжег огонь в желудке. Пламя подняло вверх, и ему стало спокойно и хорошо, даже голова стала меньше болеть. Он потрогал голову, около виска засохшая кровь, ее оказалось невероятно много, вероятно лежал в кровавой луже. Должно быть он и на самом деле раскроил себе голову. Как выжил непонятно. Он попробовал приподняться, но тело не отвечало. Нижняя часть вообще не шевелилась. Ноги не ощущались. Паралич. Хана. — Может четыре…

— Не угадал. Пять. Ставлю диагноз, — Воислав задумчиво почесал в затылке. — Определенно — идиот!

— За комплимент спасибо, — произнес Вадим. — Только скажи, почему у меня ноги не шевелятся, и вообще нижней части тела не чувствую.

— Не бери в голову, пройдет, пей спирт, он поможет, всегда помогает, — Волк вздохнул и наклонился над ним. — Ты не обращай внимания на мои стебания, я же думал, что ты умер. Ты не шевелился, не дышал, сердце не билось, руки и ноги были холодные. Я тебя тащил и плакал. Ты же опять мне жизнь спас и погиб. Разве это умно?

— Точно — нет, — Крот снова выпил пару глотков. Один из пальцев ноги шевельнулся. За это он еще выпил. Как хорошо жить! И пусть Волк болтает, с ним спокойно. Настоящий друг. Вытащил на себе. А то что он тут брякнул насчет того, что умер, так это глупость. Наверное, действительно, был в большой отключке, вон как голова болит. Любой бы так подумал. — Домой бы сейчас…

— Не получится, — Воислав сел рядом, взял фляжку и выпил пару глотков. — Харон звонил. Какая-то тварь появилась в районе восемьдесят второй школы, сожрала десяток детишек. Школьников эвакуировали. На прорыв бросили ребят из полка внутренних войск, аж целый взвод и три БТРа. Стрельба прекратилась минут пятнадцать назад, солдатики не отвечают. Нас просят посмотреть, что там произошло, и если тварь все еще жива, то убить.

— А если не сможем?

— Тогда пойдут спецы из ФСБ, — Слава вздохнул. — Их сняли с охраны высоких лиц и бросили в бой, им пришлось несладко, потеряли уже пятерых, похоже, с василиском столкнулись. Едва завалили, трое раненых. Так что уже, считай, одного отделения у них нет. А мы с тобой без потерь, то, что у тебя голова разбита, так это нормально, она у тебя и раньше не очень хорошо работала. Щас, Борис с ребятами приедет. Ты как?

— Хреново. Дай фляжку, — Крот присосался и выпил фляжку до конца. Лучше ему от этого не стало, скорее наоборот: голова еще больше разболелась, да еще перед глазами туманиться все стало. Чернота то наплывала, то исчезала. Трудно найти черное солнце на черном небе с черными тучами, особенно когда его там нет. — Так больно, что даже спирт не помогает.

— Если бы со мной такое произошло, то я бы не оклемался, у меня на таком уровне восстановление не происходит, — Слава вздохнул. — Выстрел мне в голову точно меня убьет, а тебе хоть бы что. Слушай, а ты часом не бессмертный?

— Бессмертных не бывает, — проговорил Вадим, морщась от боли. — Ибо всему есть начало и всему есть конец.

— Точно, блаженный, горе-то какое, — Волк погладил его по плечу. — Заговариваться стал. Философ, блин! А вон и Борис с ребятами.

К ангару подкатил черный джип Бобра, а за ним газель, из которой не спеша выбрались пятеро парней в рабочих комбинезонах. Борис подошел к охотникам и пожал руки.