Война с персами. Война с вандалами. Тайная история

Вместе, с тем, это сочинение позволяет нам понять еще одну, по крайней мере, причину конечного разочарования Прокопия в Юстиниане, в то время как в начале своей карьеры подобных чувств к императору он, по-видимому, не испытывал. Выходец с Востока, Прокопий, видимо, не разделял устремлений Юстиниана на Запад, во всяком случае ценой серьезных уступок Хосрову. Не раз историк подчеркивает, что мир с персами византийцы купили за деньги [73].

Страшное впечатление произвело на него и разрушение многих восточных городов империи, а гибель столицы Сирии, красавицы Антиохии, настолько ошеломила его, что он даже усомнился в мудрости воли Божьей: «У меня же кругом идет голова, когда я описываю такое бедствие и передаю его памяти грядущих поколений, и я не могу понять, какую цель преследует Божья воля, так возвеличивая человека или место, а затем вновь низвергая их и стирая с лица земли по причине нам совершенно неясной. Ибо нельзя же сказать, что все совершается у Него беспричинно, хотя он попустил, чтобы Антиохия, красота которой и великолепие во всем, даже и теперь не исчезли бесследно, оказалась разрушена до основания рукой нечестивейшего из смертных» [74].

«Война с персами» позволяет нам сделать и другие наблюдения относительно мировосприятия Прокопия, являющего собой любопытный образчик византийского синкретизма. Историк преисполнен почтения к христианской вере, к самому Христу, к отшельникам и монахам [75], и вместе с тем, в традициях античности, он верит в судьбу, которая по своему усмотрению правит миром [76]. Впрочем, Прокопий не любит долго витать в заоблачных высях, предоставляя это «сведущим людям», и одно из важнейших его качеств – рационализм. Он внимательно всматривается в окружающий его мир, всем интересуясь и все пытаясь понять. Его описание чумы, например, не отталкивает ужасающими подробностями, но поражает как свидетельство объективного наблюдателя, пытающегося подметить как можно больше симптомов болезни, систематизировать их и разобраться в ее причинах.

Его поразительная любознательность, проявившаяся, в частности, и в его познаниях в восточных языках, прежде всего в персидском, а, возможно, и в армянском, помогла ему создать столь колоритное произведение, как «Война с персами». Обладая широтой познания, Прокопий не ограничивается описанием посольских миссий и военных конфликтов, но сочинение это включает в себя немало сведений по внутренней истории Византии и Ирана, на основании которых можно судить не только о вражде между этими крупнейшими странами Ближнего Востока, но и о большом сходстве их институтов и мировосприятия их населения. Это сходство хорошо прослеживается и на памятниках искусства этих стран и, по всей видимости, не было вызвано лишь их поверхностным взаимовлиянием.

Прокопий насыщает свое повествование увлекательными рассказами о быте, нравах и традициях византийцев, персов, армян, лазов, ивиров, а также их грозных соседей гуннов-эфталитов и арабов, совершает экскурсы в историю евреев и эфиопов. Источником сведений Прокопия в «Войне с персами» по большей части служил собственный опыт писателя; письменные источники (труд Приска Панийского, армянские и персидские памятники [77]) использовались им главным образом для описания предшествующих 527 г. событий. Любил историк выслушивать свидетельства очевидцев и активно использовал устную традицию, в том числе персидскую и армянскую. А вплетенная в его рассказ о войне 502 – 506 гг. красочная легенда о св. Иакове [78], выдержанная в сирийском духе – дань местным сирийским преданиям.

Как достойную похвалы черту творческой манеры Прокопия следует отметить его стремление к объективности при описании врагов империи. Так, никто из его современников не писал столь непредвзято о персах, как Прокопий, а когда он изображает воинственного Кавада с короткой саблей в руке [79], то в этом присутствует и некоторое восхищение иранским шахом.

Провозгласив в начале своего сочинения поиск истины главным законом исторического жанра, Прокопий вместе с тем тщательно заботится о внешней форме своего произведения, создавая не просто историю, а своего рода исторический роман. Его повествование соразмерно, плавно и вместе с тем образно и живописно. Все направлено на то, чтобы создать у читателя цельное, четкое и яркое представление о всех перипетиях взаимоотношений двух крупнейших держав раннесредневекового мира. Будучи свидетелем большей части описанных им событий, владея массой фактов и сведений, он не загромождает ими свое произведение. Определив для себя главное в том или ином событии, Прокопий высвечивает его наиболее яркими красками, притеняя менее важные факты или не упоминая о них вовсе. Таким образом, в отличие от современных ему хронистов (для которых важен сам факт безотносительно к его значимости в длинном ряду прочих важных и второстепенных фактов, перечисляемых в историческом сочинении), ему удается создать не только более красочную, но в целом и более достоверную картину событий.